Маме и прабабушке Ане

Это не жалость, это – слепая тоска.
Сняты табу и запреты со всех дорог.
Боль не залить алкоголем, не сдать в багаж,
Я ни хочу никуда, теперь - все равно.

Вы стали ветром в городе где росли,
(Все мы растём, кто – в утробе, а кто – травой...)
Белое солнце встаёт из-за грешных ив,
Крест родства тяжек, но тоже – как без него?

Бьётся за годом год в берега – Кубань.
Если б вы знали какую несу я боль
В городе этом, распахнутом всем ветрам,
Где убивает – не ненависть, –  так любовь.

Все мы растём, - кто в утробе, а кто – травой.
Нет человеку покоя ни на часок,
Только когда окончательно, боже мой,-
Канет и превратится в сухой песок.

Стали землёй, а казалось – вся жизнь у ног,
Бисер низали, мечтали, смотрели сны,
Много от туфелек школьных вилось дорог,
Много чего нам снилося до войны…

Детство молочное, юности терпкий дым…
Нынче ж  - запреты сняты со всех дорог,
Только куда мне, к кому мне теперь идти?
Не к кому, мамочка, не за чем… видит Бог.
03.03.17.- 04.03.17.