Евгений Феодоров. Слово о полку Игореве. Ч. 1

 

  В слове – «частица Бога»… Не слишком издалека повёл я речь?
   А печалюсь о чём?
  О чём боль в печали моей?
  Вглядываюсь в память и тревожу душу: «Кто я? Где корни мои? Зачем живу на земле?»
   Неумело, коряво, спотыкаясь в сомнениях, пытаюсь найти возвратную дорогу к Богу?
   Нет. Никакой особой дороги к Богу нет. Есть жизнь, и ты в этой жизни. И я уже знаю, уже чувствую всем своим естеством, что не только нет особой дороги к Богу, но и нет и быть не может истинной веры без моей Родины, без моего народа.
   От слова к слову…
   Когда зародилось, когда родилось русское слово?
   История русского слова ещё не написана. Есть исторические грамматики русского языка различных авторов, есть учебники старославянского языка и древнерусского, есть «Учение о слове»… Но истории русского слова всё же нет. Да и судят о древности русского языка по текстам, которые исторически слишком молоды, чтобы по ним можно было с уверенностью определять возраст языка, и которые десятки раз переписывались и подвергались политической и церковной редактуре, переходя из монастыря в монастырь.
   Слишком долго мы молились чужому Богу, отрекаясь от своих корней, слишком долго верили в «душеполезное чтение», в которое превратили русскую историю Церковь, западники разного толка, правители и политики. Ибо официальная история – это или тщательно декорированная политика, или необходимая подкладка для церковной лжи. Или, что вероятней, переплетение обоих вариантов, потому что и ложь церковная – политика.
   На празднике и в любви трезвость наступает утром, в старости – в полночь, когда единственной свечой – память. Прожита долгая жизнь. Но как же мала она, если нет в ней главного.
   Что ж, если не помнишь-не ведаешь, какого дерева ты отросток, то знай о корнях как можно больше. Ведь ты же не перекати-поле, влекомое осенним ветром. Ты – человек. И есть у тебя Родина, а не библейская чужая земля, и есть твой народ. Если не знаешь или не помнишь своего рода-племени, так знай же историю своего народа, своей Родины. И постарайся узнать её как можно подробнее, во всей её глубочайшей древности.
   … Первая же попытка докопаться до сути ошеломляет: даже самое благостное отношение к отечественной истории сопровождается вздохами многими, что, мол, нет свидетельств, что, дескать, начисто отсутствуют письменные источники (о том, что эти источники были тщательнейше уничтожены Крещением, - молчок, чтобы не обидеть Церковь), что вообще нет никаких достоверных справок с печатью, только довольно-таки смутные упоминания. В общем, ничего, кроме убогих черепков. Зато как документ, свидетельствующий о призвании неких варягов во главе с Рюриком, признаётся поздняя вставка в летопись, к тому же – явно фальсифицированная.
   Вот и вопрос: не принимала ли и Русская Церковь, будучи попервоначалу филиалом Церкви византийской, участие в общехристианском церковном заговоре по созданию фальшивой мировой истории – «к вящей славе Господней», во имя возвеличения авторитета Церкви?
   Любая ложь ошеломляет. Но ложь о Руси – масштабная, на весь мир. Вольная или не вольная. Или заблуждение. Или корыстный расчёт. Или словоблудие. Но всегда – в академических мантиях или в ливреях политических прислужников. Не убоявшийся раскола ревнитель веры и духовности в Русской Земле, огнепальный протопоп Аввакум назвал бы эту учёную напасть другими словами, но смысл остался бы тот же: «Дитя, али не разумеешь, яко вся сия внешняя ****ь ничто ж суть, но токмо прелесть, и тля, и пагуба».
   … И я обращаюсь к «Слову».
   «Слово о полку Игореве» - не только хранитель прекрасных принципов русской поэзии, но и свидетель. «Слово» - свидетель и глубокой древности русского художественного слова, и тьмы невежества, с Крещением распространившейся по Руси.
 
*   *   *
 
   … и я обращаюсь к «Слову».
   Сегодня в исторической науке считают: в начале русской литературы было «Слово».
   Прекрасное суждение о прекрасном начале!.. если бы оно было полностью справедливым. Если вести отсчёт историко-литературного времени от «Слова», то всё вроде бы складно. Но если подойти к «Слову» от дня сегодняшнего, то обнаруживается литературный пустырь, посреди которого возвышается один из величайших памятников мировой культуры.
   Да, «Слово» - начало для многих русских литераторов. Но ведь теоретики литературы берутся изучать срубленное дерево – и изучают, не раскопав его корней и даже не предполагая леса, породившего его.
   Да, «Слово» - начало…. и свидетельство. И истина его в том, что оно всем своим художеством свидетельствует о глубочайшей словесной культуре Светлой Руси. И. нуждаясь в духовной защите от идеологических нечистот, я обращаюсь к «Слову».
   В основе русской культуры – слово. Но именно на это историческое обстоятельство не обращают внимания, когда речь заходит о «Слове».
   До Крещения на Руси существовало несколько видов письма. Но и этот исторический факт отстраняется и замалчивается, но превозносятся имена двух византийских монахов, которые якобы изобрели славянскую азбуку и принесли на Русь грамотность. И попросту врут, если не заблуждаются, без малейшего зазрения совести о дохристианском невежестве русского народа, о духовной несостоятельности русского языка вне Церкви. И прежде всего – когда речь заходит о «Слове».
   Французский славист утверждал, что «Слово» - подделка времён Екатерины Второй. Нашёлся и отечественный умелец, который на основе «тщательного лингвистического анализа» пытался доказать, что «Слово» подделано в 17-м веке, нижний предел – конец 16-го века. И взять в толк почему-то не мог, что в указанное время на Руси не было и быть не могло книжника, способного на такую подделку. «Слово» на фоне книжности 16-17 вв. намного выше, художественно значительней всего написанного. Подделки были – всеохватные, но подделывались документы и летописи. Для подделки «Слова» не было ни возможностей, ни условий. Да и кому нужно было в 17-м веке, когда утверждался Дом Романовых, слово о разгромленном походе малозначительного удельного князя в 12 в.?
   А если подвергнуть «тщательному лингвистическому анализу» , лет эдак триста спустя, нашу теперешнюю языковую ситуацию, то не окажется ли, что мы в наше время таки были оккупированы Антантой?
   «Слово» прошло через многие руки. Возможно, последний раз оно переписывалось в 17-ом веке, подвергаясь очередной редактуре, после чего и было включено в «Хронограф».
   Историческая истина «Слова» в том, что оно было создано по горячим следам – в 1186 или 1187 г.
   К концу 12-го века тысячелетиями складывавшаяся культура была и властно потрёпана, и по-христиански в основном уже уничтожена. В своё время на помощь князю Владимиру,
трижды предателю и распутнику, на Русь хлынула целая орда монахов, которых в Византии был явный переизбыток. Первыми жертвами стали волхвы – хранители истории, обрядовости, культурных традиций, хранители письма и вещего слова. Волхвов истребили. Вместе с капищами и святилищами, вместе с деревянными и берестяными рукописями.
   Из носителей культуры предков дольше всех продержались в истории песнетворцы. И то потому лишь, что ни один из князей не мыслил своей славы без живого слова – слова песнетворца.
   В каком-то смысле песнетворцы заместили волхвов, потому что в своих песнях они сохраняли память о праотеческих заветах, о героизме защитников Руси… в каком-то смысле они были живым напоминанием о долге, чести, совести.
   И главный герой в «Слове» не князь, хотя Автор и сочуствует ему. Истина «Слова», самый стержень его – печаль и боль о Светлой Руси, о павших воинах. Потому, может, и не сохранилось имя Автора… не угодил князьям, которые могли и не старпеть горячего призыва-поучения, пронизывающего «Слово».
   Так и живёт «Слово о полку Игореве» - лебединая песня Светлой Руси… без имени Автора.