РН

Слова, как гвозди.
А я оставила тебя там,
глубоко позапрошлой осенью.
И мне не сказать, что мне было легко,
вот уже появилась где-то и на моей тЕни проседь,
а я вспомнила, как мы друг друга сильно хотели,
но мне удалось этот груз с себя постепенно сбросить.
Да, ты сам признавал, что ты трус,
и боялся больших перемен,
а я плакала где-то под кронами близлежащего леса сосен.
А потом мне резко стало неинтересно,
с кем ты и как твои дела,
и к кому ты ходишь все время в гости.
Вспоминаю то время, когда я чуть было не умерла
— так сильно любила тебя, но пережила
и одиночество, и все наши неофициальные врозь.
И я больше никого и ничего не ждала,
потому что стала видеть мужчин насквозь.
И очень не хотела, чтобы меня кто-то снова обидел,
зная, как редко у меня в душе весна,
и только ты меня счастливую видел.
А сегодня ты прости меня
за то, что когда-то оставила все это в прошлом,
и разорвала нарочно
нашей совместной судьбы линии,
хотя мне раньше казалось, что без тебя невозможно.
Но как всем нам известно, что место на сердце вышибается клиньями.
И все, как один, ошибаются,
когда кого-то возненавидели,
и пускай не долго,
но проклинали частицы того имени,
кто позволил душе измениться
и взмахнуть новообретенными крыльями.
И если я не запоминаю лиц,
дату рождения или фамилии,
то смотреть в твои глаза — это для самоубийц.
И вдыхать этот аромат любимой нами ванили,
и целовать тебя невпопад,
падая в твои объятия от бессилия.
А вчера я узнала, что твоя кровать
и больница, из которой тебя выносили,
появилась в твоей жизни опять и опять,
а я не знала ничего. Боже, дай же мне силы!
Позвонить ему и простить его,
пытаясь забыть, как сильно мы оба любили.
И как каждая минута с тобой была самой красивой.
Я не знала, что ты больной.
А когда услышала, то мне показалось, что это происходит не со мной,
а я играю чужую роль
в каком-нибудь черно-белом и меланхоличном фильме,
и когда выливаются слезы, прорвавшись во мне рекой,
изменяя запросто мной построенную идиллию.
И как я могу молчать, не являясь твоей женой,
а прошлым другом, но общей памяти у нас в изобилии.
И если ты свою веру утратил,
то я не дам тебе упасть,
потому что твоя беда и моей равносильна.
И пускай прошли наши года,
и любовь, возможно, останется только в них навсегда,
но вот в этот миг,
услышав когда,
я поняла, что если ты дышишь,
то и я дышу тогда.
И я надеюсь, что ты меня услышишь
даже сквозь другие страны и города.
И я зацелую тебе все раны.
Ты главное будь, а остальное все — ерунда.
Все в мире меняется,
но остается суть.
И если нам с тобой проложен путь,
то любовь не разрушить сомненьям или годам,
и мы обязательно встретимся с тобою когда-нибудь.
Вопреки всему мы найдем место и время,
и я вновь положу свою голову тебе на грудь,
а ты скажешь, что тебе рядом со мною здорово,
и мы так сможем в обнимку уснуть.
И нам не страшен будет гул голосов и весенний холод,
потому что ради настоящей любви не жалко даже горы свернуть.
А ты, пожалуйста, живи,
и не бойся врачей и уколов,
и попробуй просто чуть-чуть отдохнуть.
А я нарисую для тебя уютный остров,
где проходят любые морозы,
болезни, скука и грусть.
И лишь два сердца бьются одновременным стуком
в прямом смысле и в переносном,
а потому не бойся, что я уйду. Я здесь, я с тобой.
Я остаюсь.