Но со мной лишь будь душой близкой

Сердце стонет… только нет вопля,
Не стрела в груди – копья древко.
Эх, шальная ты моя воля,
Эх, беспутная пурга-девка!

Веешь песней о страстной тайне,
Аж седой я… ты ж зовешь русым…
Простудила, хоть поставь чайник –
Рот души давно распух флюсом,

Всех кусал, тебя одной кроме,
И не думай, будто я пьяный.
А с телесным ртом – да всё в норме,
Вижу: ставишь миску щей пряных.

Что ж, поем, да только дух гложет,
Нет, не ревность, лишь тоски атом:
Для двоих не много ль здесь ложек?
Не случайно ль платье чуть смято?

Не таишься: всяких ты знала,
Яд надменности плеснув в уши.
Только нет в моей груди жалоб,
Ведь тебя я знаю всех лучше.

Кто родной, тому не быть крайним,
Не один… потом других сдёрнем,
Не разлейся лишь, как тот чайник,
Да по чашкам-головам вздорным.

Или спутал… сиплых строк кашель
Ранит чувства моего пташку:
Ты права, наверно, так краше:
Много чайников – в одну чашку.

Но прости, что я теперь пошло,
Знаешь, как могу загнуть, что же,
Узнаю в тебе себя в прошлом,
Значит, в будущем – еще сможем.

В это мире, до тоски круглом,
Мы сплетемся, сняв грехов змея –
Знаю, будешь мне всегда другом,
Да и я тебя предать смею ль?

И не важно, сколько в ней ложек,
Не развалится от них миска –
С кем захочешь, раздели ложе,
Но со мной лишь будь душой близкой.