Кровлю кепкой смяв, чтоб не текла

Кровлю кепкой смяв, чтоб не текла,
Дом, наморщив стену-лоб квадратами,
Смотрит, как глазами слеповатыми,
Окнами под линзами стекла.

Видит в грусти радость, волшебство
Панорамой чуть преувеличенной:
В рот-порог бьет ветер зуботычиной –
Думает, что гладит тот его.

Кажет в буре тишь да благодать,
А в жильцах сопливых в куртках клетчатых
Зрит друзей и печкой-сердцем лечит их,
Хоть они решили дом продать.

Не остынет жар любви в трубе,
Что узнал весну на снежном крошеве,
Так же я вот узнаю хорошее
Хоть в плохом и хоть в самом себе.

Потому что те ж очки надел,
Пусть гляжу в упор, скольжу ли мимо я,
Чувствую тебя, моя любимая,
И в домах, и в льющей с крыш воде,

И в весне, что ласковую дрожь
Рассыпает в звон с ладони-просини.
Ты ж, студя стекло дыханьем осени,
Ни меня, ни стен не узнаешь.

Я – как дом, ты – мир, что бьет, маня,
Но взгляни в себя, родная, нежная –
Пред тобой предстану неизбежно я,
Лишь прошу, друг, не продай меня.