Язык и гений

     Человек, претендующий на индивидуальность должен выработать и создать свой язык. Не английский, французский, эсперанто и прочая, а нечто навроде анологии с художественным языком или научным языком или мифическим языком - ведь все такие языки создавались и становились независимо от того на каком диалекте разговаривали его создатели. У человека был бытийный запрос, скажем на миф, и возник мифический язык, или на поэзию - возник поэтический. Больше того, у живописца возник "живописный язык", поскольку это тоже язык, только не пользующийся словами. И внутри этих языков только и могли существовать и живопись, и поэзия, и миф.
     Также любая личность, любое лицо с необходимостью вырабатывают свой оригинальный подлинный язык на котором продолжают разговаривать с современниками, оставаясь им столь же понятными сколь и непонятными. Исходя из этой закономерности, мы можем с убедительной точностью говорить о том, что когда видим странный особенный язык какого-нибудь философа, то видим, следовательно, настоящего философа и гения - они узнаются сразу же по своему неповторимому языку и где-бы то ни было, существуют в нём и через него.
Так текст Хайдеггера всегда узнаваем, слово Цветаевой или Рильке - их неподражаемое слово, обороты Хлебникова или образность Башлачёва не дублируются. Им, конечно, всегда можно подражать, чем и занимаются по глупости, по учёбе ли многие, но каждая из этих копий лишь ещё больше подтверждает значительность и весомость оригинала.

      В идеале, выходит, каждый из людей должен говорить на своём собственном, созданном лично им языке, чтобы быть личностью. И если такового языка предъявить не может, то лучше пусть помалкивает о своей значительности или самобытности - и то, и другое - это уже работающий механизм самообоснования, это некоторая действительность и действенность проявленности. Поэтому в шутку, в которой немало правды, можно сказать - как раньше предъяви паспорт, что ты человек, так теперь предъяви язык свой, а иначе ты... кто? - зародыш, полудух(по Прусту), проект(по Сартру) - ну в общем, понятно кто - между небом и землёй, неясное самому себе создание. Такое зависшее, подвешенное на крючке вопроса: да или нет...

       Свой собственный язык создаётся творчеством - в творчестве.
Гении всегда выглядят странно не в одном своём языке, а во всём своём поведении в жизни, и именно потому, что и с жизнью им приходится уже разговаривать на своём, отличном от всех иных, языке.
     Их величают чокнутыми, а они - всего лишь первые. Те, которые выскочили из состояний полудуха или проекта - состояния недоделанности и осуществили себя хоть в какой-то мере. А мы, глядя на них через один и тот же стандартный общий язык, каким бы он ни был - житейским, художественным или научным - видим нечто диковинное, и словно аборигены, тычем пальцами - во! - смотри-ка! - какой чудной...

       В таком случае, Ницше писал о большом стиле художника. Стиль как отличительные чёрточки присущ многим художникам, хотя тоже не всем, в наше время ещё и стиль поискать надо, но большой стиль это нечто другое совсем, это такие очертания и контуры, которые сами собой говорящи и сами собой нас преобразуют. Они говорят о завершённости вот этого процесса - процесса выделения своего языка из массы языка уже существующего. Это красота, совершенство, гармония - даже если это бешенство, абсурд или ужас. Тут крайности зачастую сходятся. Бешеные краски Ван Гога всё равно являют совершенство, а абсурд и ужас картин Пикассо - гармонию. Создаваемый художником язык настолько поглощает его самого, что словно в водной кипящей бане из сказок заново его воссоздаёт затем и омолаживает. И вот юношеский классический Пикассо сменяется Пикассо голубого периода, а тот "на глазах" превращается в "кубических девиц". Первоначальные классические рисунки и штудии Ван Гога рвутся на части его зрелым творчеством - пощады не знает это становление, ибо его ведёт вновь создаваемый совершенный язык.

        Люди, вступившие однажды на этот путь, с какого-то момента не возвращаются. Их подхватывает и несёт неведомая им самим сила. Но это не насилие, мощь - с которой не так легко справиться. Тем более в условиях, когда окружающие тебя люди остаются практически все на своих избитых местах. "Сносит крышу" не случайно: сумасшествия Ницше или Ван Гога не результат их неправильной психосоматики - результат ещё раз дико подкинувшей волны и... момента когда не справился, не удержался, потерял управление...
      Их языки повсюду оставлены нам. Если Маркс говорит о Сократе: философ это и есть Сократ, то почему бы и нам не сказать - философское вопрошание это и есть Хайдеггер, философский метод - Декарт, а тонкие, искромётные мысли - Паскаль, ну и далее. Философия оставлена нам не на страницах учебников или третьеразрядной литературы, она явлена нам в самобытности немногих языков самых великих философов. Они и есть философия. Потому что они и есть этот язык.