Поэма Солнечный удар в окаянные дни

I Часть.
 
Россия,  1918–1920 годы
В форме дневниковых
заметок Бунин
Записывал свои
непосредственные наблюдения
И впечатления от событий
в России того времени.
Вот несколько фрагментов:
Москва, 1 января
Старого стиля.
Кончился этот проклятый год.
Но что дальше?
Может, нечто еще более ужасное?
Наверное, так…даже
С первого февраля
приказали быть новому стилю.
Так что «по-ихнему»
уже восемнадцатое…
А у нас только пятое братцы!               
В газетах  писали
— о начавшемся
наступлении на нас немцев.
Все говорят:«Ах, если бы!».
На Петровке монахи
пели песни бы,
А они колют лёд.
Торжествует,
злорадствует
прохожий народ:
«Ага! Выгнали!
Теперь, брат, заставят!»
Далее даты опускаем…
В вагон трамвая
вошел молодой офицер
И, покраснев, сказал,
что он «не может, к сожалению,
заплатить за билет».
Приехал Дерман,
критик, — бежал из Симферополя.
Там, говорит, «неописуемый ужас»,
«ходят прямо по колено в крови»-
Начались
окаянные
дни…
Какого-то полковника
живьем зажарили
в паровозной топке.
«Еще не настало время
разбираться в русской революции
Беспристрастно,
объективно…
       невыносимо!
Это слышишь
теперь поминутно-
Жутко…
Разве важна
«страсть»
только «революционного народа»?
Сколько крови пролито!?
А мы-то что ж,
не люди, что ли?
В трамвае ад,
тучи солдат,
Бегут из Москвы
с мешками —
Бегут куда сами не знают.
Боясь,
что их пошлют защищать
от немцев Петербург,
На одном плече мешки
на другом раненый друг…
Встретил на Поварской
мальчишку-солдата,
Оборванного,
тощего,
паскудного
и вдребезги пьяного.
Ткнул мне мордой
в грудь и,
отшатнувшись назад,
Плюнул на меня и сказал:
«Деспот, сукин сын!»
Да кто ты такой?
На стенах домов
кем-то расклеены афиши,
Уличающие Троцкого
и Ленина
в связи с немцами,
Власть - фальшива…
В том, что они
немцами подкуплены,
Всё куплено,
одни преступники…
Спрашиваю Клестова:
«Ну, а сколько же именно
эти мерзавцы получили?»
«Порядочно…
так вот и жили»
— ответил он
с мутной усмешкой,
И я ощутил
себя пешкой…
Разговор с полотерами:
 —  Господа ну,
что же хорошенького,
скажете?
 — Да, что скажешь.
Все плохо.
Дела неважно!
— А что, по-вашему,
дальше будет?
 — А Бог знает,
он и рассудит—
Сказал Курчавый. —
Мы народ темный…
беспрекословный…
Что мы знаем?
То и будет:
Напустили из тюрем
преступников,
вот они нами и
начали  управлять,
А их надо давно
было из поганого
ружья расстрелять.
Царя с престола ссадили,
а при нем
подобного не было.
Зачем царскую власть сгубили,
жить не дали…
А теперь этих большевиков
не сопрешь.
Народ ослаб…
народ бросает в дрожь…
Их и всего-то сто тысяч наберется,
а нас  миллионы,
И ничего народ не может -
Большевики-
тер-р-роры…
Разговор,
случайно подслушанный
по телефону:
— У меня пятнадцать офицеров
и адъютант Каледина.
Что делать?
— Немедленно расстрелять.
Не медлить!
Опять какая-то манифестация,
знамена,
Плакаты,
музыка —
и  в сотни глоток крик народа:
«Вставай,
подымайся,
рабочий народ!».
Кто в лес,
кто по дрова,
кто как,  может орет…
Декаданс,
крушение нравов,
Голоса утробные,
первобытные -
приятного мало!
Лица у женщин не русские,
чувашские,
У мужчин,
все как на подбор,
преступные, страшные…
Римляне ставили
на лица своих каторжников клейма:
«Сауе гигет».
На эти лица
ничего не надо ставить,
вендетта из вендетт.
И без всякого
клейма все видно…
Читали статейку
Ленина.
А за Россию–
ничтожно обидно…
Ничтожная,
и жульническая-
то интернационал,
Речь Ленина.
О, какое это животное!
Как он читал!
Читал о стоящих
на дне моря трупах,
Утопленные офицеры-,
убитые-
тупо
    и глупо…..
«Русский
национальный
        подъем»,
«Съезд Советов»
Кровь,
пролитая зря –
за истину, которой, нету!
А тут
«Музыкальная табакерка»,
На  Лубянской  площади
открыта в Солнце дверка…
Жидкая грязь брызжет,
стучат по камням
колесами….
И Азия,
Азия —
солдаты,
мальчишки, торг,
Пряниками,
халвой, маковыми плитками,
папиросами…
У солдат и рабочих,
то и дело грохочущих,
На грузовиках,
морды торжествующие.
Те, кому на руку
поворот в России туловищем!!!
В кухне у П.
солдат, толстомордый…
Говорит, что, конечно,
социализм сейчас невозможен,
Но что буржуев
все-таки надо перерезать.
А сам не помнить,
когда был трезвый…
 
Одесса. 1919 г.
12 апреля (старого стиля).
Уже почти три недели
с дня нашей погибели.
Мертвый,
пустой порт,
мертвый,
загаженный город
-Письмо из Москвы…
от 10 августа пришло
только сегодня.
Впрочем,
почта русская кончилась
уже давно,
еще летом 17 года:
С тех самых пор,
как у нас впервые,
на европейский лад,
Появился «министр почт
и телеграфов…».
Тогда же появился
впервые и «министр труда»
 —  вся Россия бросила
работать тогда.
 

Да и сатана
кровожадности
кокаиновой злобы,
Накрыло Россию
именно в те дни.
Кто мы?
И  когда были провозглашены 
равенство и свобода.
Острое умопомешательство,
тогда сразу наступило
исступление народа,
Все орали друг на друга
за малейшее противоречие:
 «Я тебя арестую,
сукин сын!».
Убийства бесконечные…
 
Все дома темны,
в темноте весь город,
Кроме тех мест,
где эти разбойничьи притоны,
Там пылают люстры,
слышны балалайки,
пируют…
Видны стены,
увешанные черными знаменами:
«Смерть, смерть буржуям!»
Надписи с белыми черепами
в окнах морды холеные -
Говорит и показывает,
кричит, заикаясь,
Со слюной во рту,
любовь к человеку
доказывает…
Глаза  кажутся
особенно яростными.
Галстучек высоко вылез
сзади на грязный
воротничок,
Жилет
донельзя
закошмаренный,
Сальные волосы
на пиджачок.
Меня уверяют,
что эта гадюка одержима
«Беззаветной
 любовью пламенной»
«Жаждой красоты,
добра и справедливости»!
К этой гадюке
не будет милости!
Есть два
типа в народе.
В одном преобладает Русь,
в другом — Чудь.
Но и в том и в другом
есть страшная суть…
Переменчивость настроений,
обликов,
«шаткость»,
Как говорили в старину:
где смысла ясность?
Народ сам сказал про себя:
«из нас, как из древа,
— и дубина, и икона»,
— в зависимости от обстоятельств,
 кто герой народа
«От победы к победе
— новые успехи
мешок за плечом…
Доблестной Красной Армии
и кого-то ещё.
Расстрел 26 черносотенцев в Одессе…»
- не показатели….
Слыхал,
что и у нас будет
этот дикий грабеж,
Какой уже идет в Киеве,
 — «сбор»  обуви и одёжд…
Но жутко и днем.
Весь огромный город
не живёт,
Сидит по домам,
выходит на улицу мало.
Город чувствует
себя завоеванным –
люди устали….
А завоеватель шатается,
торгует с лотков,
Плюет семечками,
мат место слов….
По Дерибасовской
движется огромная толпа,
Сопровождающая
для развлечения гроб
какого-нибудь жулика,
Выдаваемого непременно
за «павшего борца»
Чернеют бушлаты
играющих на гармонях,
Пляшущих
и вскрикивающих матросов:
«Эх, яблочко,         
куда котишься!»
...Что ж ты Боженька
с нами возишься…
Вообще, как только город
становится «красным»,
Тот час изменилась толпа,
Наполняются
улицы
гангстерами
Подбор лиц
происходит тогда…..
Нет обыденности,
простоты,
все лица угрюмые как один
Все они почти сплошь
резко отталкивающие,
Злой тупостью,
жутко пугающие,
Каким-то угрюмым
вызовом всему
и всем.
Я видел Марсово Поле,
там похоронены все…
Традиционное
жертвоприношение
революции,
Комедию похорон
будто бы павших
за свободу героев.
Жизни людей,
словно разбитые блюдца,
Которые,
уже ничего не стоят….
Что нужды,
что это было,
собственно,
Издевательство
над мертвыми,
Они были лишены
честного погребения вовсе,
Заколочены
в гроба почему-то
красные
Противоестественно
закопаны
В самом центре
города живых
Труппы не опознаны….
Из «Известий»
«Предупреждение»
в газетах:
«В связи с полным
истощением топлива,
Электричества
скоро не будет…
вот тебе на…
дожили…
Ни фабрик,
ни железных дорог,
ни трамваев,
Ни воды,
ни одежды,
ни хлеба,
— ничего!
Одна только вера…
Вчера поздно вечером,
вместе с «комиссаром»
нашего дома,
Явились измерять в длину,
ширину и высоту
все комнаты
«на предмет уплотнения
пролетариатом».
Вот гады!
Почему комиссар,
почему трибунал,
а не просто суд?
Все потому,
что только под
защитой таких
священно-революционных слов
Можно так смело
шагать по колено      
в крови…
вперед
Призывы
в чисто русском духе:
«Вперед,
родные,
не считайте трупы!»

Прошло 93 года –
я «министр моды»…

Оценивая ситуацию
в России-
Она также как,
тогда очень
не стабильна…
 
Моя поэма -
эта повесть
о том времени,
 
Перевести на разные языки
осталось мне её…
Чтобы люди помнили,
всё возвращается
И ошибки уже
не прощаются,
Люди злые –
народ отсталый,
В деревнях живут,
менталитета мало…
 
Это Рубеж –
Бунин писал…
Я лишь напомнил и Вам рассказал…

16 августа ( по новому стилю) 2012
Т.Ягуарофф