Котенок. Глава 29. Средне тяжелое сотрясение мозга

Глава 29. Встреча.

Бабушка сидела на витом, украшенном причудливыми узорами деревянном стуле, положив свои морщинистые руки на такой же красивый, с витыми ножками, круглый, старинный стол, украшенный барельефами. Бабуля глядела на меня своими ласковыми глазами, вся испещрённая тоненькими морщинками, бегущими по доброму её лицу. А я, четырехлетний малыш, посреди большой комнаты складывал деревянные кубики с буквами и картинками, пытаясь построить высокую башню.
Башня получалась кривая и неустойчивая, и все время падала, рассыпаясь по всему полу. Я упорно ползал на коленках, собирал кубики в кучу и вновь продолжал строительство. Наконец все кубики собрались на место, образовав высокую конструкцию, сужавшуюся от основания к верху. Последние пять кубиков, стоящие один на другом, чудесным образом сложились из букв в короткое слово «ЖИЗНЬ».
И тут вдруг лицо моей бабушки стало таять, постепенно расплываясь, словно краска на воде, контуры размылись, и картинка стала абсолютно белой. Я попытался сфокусировать взгляд, картинка вновь стала проявляться, и тогда я увидел перед собой встревоженные глаза полицейского.
«У Вас все нормально?» – поинтересовался он.
Окончательно придя в себя, я вспомнил, что попал в аварию. Сильно болела голова и тошнило: «Тошнит и голова кругом, - ответил я полицейскому, - Остальное вроде все в порядке, – я пошевелил руками и ногами, слава Богу, ничего больше не болело, - «Сотряс наверное", - добавил я, пытаясь выйти из своего разбитого автомобиля.
Полицейский услужливо помог мне выбраться, голова кружилась, ноги подкашивались. Я уперся в теплый капот руками и посмотрел по сторонам. С правой стороны от моей машины возвышался допотопный ЗИЛ, рядом с ним стоял небрежно одетый водила лет тридцати пяти с отрешенным взглядом и невнятно давал показания второму полицейскому. Я развернулся и сразу же увидел Настю, стоявшую невдалеке вместе с зеваками.
Узнав меня, она громко вскрикнула и бросилась вперед, расталкивая руками собравшуюся перед разбитыми автомобилями толпу. Подбежав, девушка схватила меня за руки, сжав крепко ладони, потом стала осторожно ощупывать, пытаясь определить все ли цело в моем организме. Я обнял её и бережно прижал к себе.
«Прости меня, Котенок, за те переживания, которые я доставил тебе. Кроме тебя у меня никого нет, и никогда не будет. Я люблю тебя!» - произнес я с нежностью.
«Молчи, молчи! Ты цел? Я тоже люблю тебя, Леша!» - встревожено шептала Настя, продолжая ощупывать меня даже в объятиях, - Что у тебя болит?»
«Сердце!» - ответил я, радостно улыбаясь девушке, продолжая обнимать её.
«Я виновата, что ты из-за меня попал в эту дурацкую аварию, - прошептала горестно Настена, целуя мои губы и щеки, - Какая же я дура, что вообще поверила этой базарной бабе. Прости меня, Лешечка, любимый!»
Ревя сиреной подъехала скорая, из нее вышел немолодой врач в синем костюме и, подойдя к полицейского, поинтересовался, поглядывая по сторонам: «Где пострадавший?»
«Вон он, целуется с барышней», - указал на нас с Настей полицейский.
Доктор подошел ко мне и взял за запястье, щупая пульс. Мне пришлось отпустить от себя на некоторое время любимую. Через несколько минут, осмотрев и опросив меня, врач констатировал: «Среднетяжелое сотрясение мозга. В больницу поедете?» - поинтересовался он.
«Нет», - отрезал я, прижимая к себе Настюшку.
«Тогда подпишите отказ от госпитализации. Пейте анальгетики и обязательно завтра сходите на прием в поликлинику», - предупредил врач, пожав плечами.
«Вам, гражданин, надо будет приехать к нам в отделение, написать заявление от Вас, и получить справку, когда почувствуете себя лучше!» - полицейский вернул мои документы и, отдав честь, направился к своей машине.
Я осмотрел своего «паджерика». Удар пришелся в правую переднюю дверь, не задев жизненно важные конструкции машины. Слава Богу, машина осталась на ходу. Я завел её и, проехав буквально двадцать метров, подъехал к дому Настиной бабушки. Припарковав искалеченный автомобиль на обочине, следом за Настей я прошел во двор усадьбы.
«Так жалко машину», - промолвила Настена, поднимаясь по ступенькам крылечка в дом.
«Кусок железа! – ответил я, - Отремонтирую, ничего страшного, главное, сам цел остался!»
Оказавшись на крылечке, Настя развернулась и ласково обняла меня, уткнувшись в плечо: «Я так рада, что ты приехал, Лешечка!»
«И я очень рад, что ты простила меня, Настюшка!» - с нежностью проговорил я, чувствуя, как холодеет в животе от блаженства.
«Я дура, да?» - резюмировала Настя, шепнув мне в плечо.
«Ты моя любимая девочка!» - ответил я, прижимая её сильнее и ласково гладя спину, не обращая внимания на головокружение и слабость в ногах.
«Пойдем скорее в дом, тебе надо покушать и лечь!» - встревожено сказала Настя, почувствовав мое недомогание и увлекая за собой в сени.

Настина бабушка, взглянув на мое бледное лицо, принялась быстро накрывать на стол.
«Это моя бабушка, Марфа Ивановна! Она очень добрая! Правда, баб?» - прошептала Настя, прижавшись к ней по- детски, обнимая со спины за плечи.
«Добрый вечер, Марфа Ивановна!» - поздоровался я.
Оценивающе посмотрев на меня, Марфа Ивановна проговорила: «Здравствуй, милок!»
«Бабуля – это Леша! Я тебе о нем рассказывала», – представила меня Настя, продолжая обнимать бабушку.
«Я ужо поняла – пробурчала Марфа Ивановна, довольная вниманием внучки, - Я постелила ему в материной комнате. А ты, Алексей, можешь называть меня бабой Марфой", – повернулась она ко мне.
«Спасибо, бабуля!» - и Настя поцеловала бабушку в нос.
«Покорми парня! – скомандовала баба Марфа, а я пойду к Камилле, поздно ужо!»

Бабушка ушла в комнату к спящей Милке, и мы остались с Настей вдвоем.
«Не хочу есть!» - сказал я, чувствуя легкую тошноту.
«Попей хотя бы молока, с хлебом! У бабушки своя корова. Молоко очень вкусное. И хлеб она сама по старинке печет, совсем не признает магазинский, – настойчиво попросила меня Настя, наливая большую кружку молока. Поставив молоко передо мной, она придвинула нарезанный большими ломтями, ароматно пахнущий свежий хлеб и резную вазочку с медом, - Вот еще мед, ешь!»
Я сделал несколько больших глотков не в силах оторваться от напитка. Молоко действительно было необыкновенно вкусное! Такое я пил в детстве, когда гостил у бабушки в деревне. Я обмакнул хлеб в мед и с удовольствием откусил большой кусок.
«Необычайно вкусный ужин», - похвалил я Настю, сидевшую напротив меня, подпершую кулачками очаровательное лицо.
А Настя смотрела на меня счастливыми, влюбленными глазами и улыбалась, настороженно глядя, как временами, морщась от боли, я, поглощаю молоко с хлебом и медом.

*****

В открытое окошко светила луна в обрамлении полупрозрачного облака, практически не двигавшегося при полном безветрии, по темному небесному своду. Где - то невдалеке лаяли собаки, перекликаясь между собой в ночи, словно передавая известную одним им информацию о состоянии дел на вверенной им территории. Вздыхала бабы Марфина корова в хлеву. Временами, видимо, чего-то пугаясь, хлопали крыльями курицы в курятнике. Окраина небольшого городка мало чем отличалась от обычной деревни, так же хранившей мирное спокойствие, протекающее вдалеке от бурной суеты большого города.
Настя лежала на руке, прижавшись головой к моему плечу и слегка повернувшись лицом, пальчиками гладила мою грудь. Её большие глаза блестели в свете луны темными зрачками, отражая голубой свет.
Осторожно взяв Настины пальчики в свою ладонь, я нежно поцеловал их, по очереди поднося к своим губам. Я целовал хрупкие пальцы девушки, словно перебирая четки, неторопливо, один за другим, а они, касаясь моих губ, обжигали своими прикосновениями.
Ласково обняв Настину кисть своей, я поцеловал маленькую, узкую ладошку, проведя по ней языком, и тут же почувствовал, как Настины губы, обдавая жарким дыханием кожу, скользнули по моему плечу. Целуя, она двигалась от плеча по моей груди к соскам, до коих, добравшись, продолжила, целовать их, едва касаясь, поглаживая мой напряженный живот ладонью. Мое естество напряглось до предела, я готов был взорваться.
Горячее дыхание девушки переместилось постепенно ниже по груди на живот, приводя меня в трепет.
Я пошевелился, проведя рукой по узкой спине девушки.
«Не двигайся! – прошептала она ласково, - Тебе нельзя двигаться, ты больной! – продолжаяласкать меня своим ртом.
«О Боже!» – простонал я не в силах более терпеть это сладкое испытание.
«Лежи!» - настойчиво приказала Настя, прижимая мою грудь руками.
Восторг охватил меня от нежных ласк любимой. Счастье переполняло сердце от осознания безумной любви к ней. Её хрупкое тело извивалось от прикосновений моих рук. Яростно и одновременно ласково и бережно она ласкала меня, изливая свою любовь.
Добравшись в свою очередь до моих губ, она, нежно поцеловала сначала, затем куснула меня за нижнюю губу, и слегка отпрянув, игриво прошептала: «Ты ведь еще не передумал жениться на мне?»
«Нет, не передумал!» - ответил я, улыбаясь и взлохмачивая её разбросанные по плечам волосы.
«Тогда я согласна быть твоей любимой женой!» - пролепетала чуть слышно Настена, утыкаясь носом мне в плечо.
Я ласково обнял её и, с любовью прижав к себе, так и лежал, поглаживая мягкие, пушистые волосы девушки, пока не услышал едва слышное сопение. Настена уснула, а я еще долго смотрел в открытое окно, на светлеющее, ночное небо, не шевелясь, боясь потревожить сон, моей любимой.