По мотивам произведений Карлоса Кастанеды

- Съешь это. – сказал старый Чэнкууоштей, проворно вскрыв ножом плод кактуса, и протягивая мне его сердцевину.
    В пампасах начинался вечер. Солнце уже низко висело над равниной, легкий ветерок шевелил выцветшую сухую траву, холодало… На мили кругом царила тишина и абсолютное безлюдие. И только наше со старым индейцем пребывание здесь нарушало картину этого унылого пейзажа.
- Первый опыт надо принимать в устойчивом положении. – продолжал наставления Чэнкууоштей, - Ложись на циновку и ни о чем не думай…
- А что означает твоё имя? – спросил я его.
- «Хорошая дорога», - ответил он. – Но я же велел тебе ни о чем не думать!
    Я послушно лёг на циновку, ощущая спиной еще теплую, но жесткую почву южноамериканской степи. Индеец заботливо накрыл меня тёплым пончо, а сам уселся рядом, достав из своей сумки маленькую деревянную флейту.
    Я смотрел в небо, на редкие облака, на отблески уходящего солнца, на маленьких птиц, мелькающих в воздухе… Чэнкууоштей играл на флейте, это была древняя протяжная и печальная мелодия. В ней звучала тысячелетняя история индейцев, живших в этих местах с незапамятных времен, и звуки ветра, бесконечно кочующих по этой бескрайней степи…
    Потом я начал таять, как кусок масла, по забывчивости оставленный в тепле, я пытался сгруппироваться, что бы не расплываться слишком далеко, но мне это не удавалось. Чэнкууоштей превратился в большого ворона и, расправив крылья, стал медленно кружа подниматься всё выше и выше… При этом, он умудрялся не выпускать флейту из клюва, продолжая играть свою протяжную мелодию. От горизонта начал нарастать и приближаться сильный грохот, он волной перекатился через меня и умчался вдаль. Ворон Чэнкууоштей взмыл уже очень высоко в небо, и стал еле заметной точкой, мелодия его флейты еле долетала до моего слуха. Что-то зашелестело в траве, я повернул глаз в эту сторону, и увидел суслика. Суслик сел рядом с моей циновкой, и приподняв лапкой шляпу, вежливо поздоровался со мной. Затем я ощутил давление и холод на груди. С трудом посмотрев туда, я увидел огромную змею, которая сверкнув рубиновым глазом, так же вежливо приветствовала меня. Третьим гостем оказался койот, он, свернувшись калачиком, тихо устроился у меня в ногах, нервно поглядывая то на змею, то на суслика, как бы пытаясь оценить опасность от первой и вероятность ужина в лице второго…
    Чэнкууоштей быстро спикировал от облаков и приземлился на своё место. Затем он начал бормотать заклинания на индейском языке, смысла этих слов я уже не понимал… В такт его мерному бормотанию суслик начал танцевать древний индейский танец, а змея отбивала ритм своей погремушкой на хвосте. И только койот взирал на всё это безучастно, изредка почёсывая лапой за ухом.
- Ну, хватит! – сказал койот, зевнув… - Пора преподать ему первый урок, иначе зачем он тут!?
    Эти слова меня немного напугали, но мерное пение старого индейца сгладило моё волнение. Койот поднялся на лапы и стал быстро расти в размерах. Постепенно он затмил собой половину неба и, вдруг, рассыпался по всей степи, превратившись в тысячу шустрых койотов. Койоты подняли меня, и как стадо муравьев несет большого жука, понесли меня по пампасам вслед уходящему солнцу! Мне было тепло и мягко на этом ковре из пушистых спин. Койоты бежали дружно и молча, унося меня всё дальше от старого индейца с его протяжным пением-бормотанием…
- Всё! – сказали койоты хором, - Тут край.
    И они бросили меня в бездну. Я долго падал, не в силах прервать этот бесконечный полёт, и только голос Чэнкууоштея оставался для меня связью с далёким миром, не давая мне впасть в полное отчаяние.
- Приготовься! – услышал я издали голос индейца.
    Я постарался сгруппироваться и тут же почувствовал удар об дно этой бездны. Падение прекратилось. Я лежал на дне пропасти, а её стены всё смыкались и смыкались надо мной, постепенно затмевая уходящий свет. Я испугался, что меня могут бросить ещё куда-нибудь и решил закрепиться тут. Для этого я пустил корни глубоко в каменистую почву и стал совсем неподвижен, как большое дерево. Потом наступил конец…

    Я медленно открыл глаза, вокруг было тихо и темно, и только колючие звезды освещали неярким светом бесконечные просторы пампасов. В неясном свете я с трудом различил силуэт старого индейца, который неподвижно сидел возле моей циновки.
- Не шевелись. – тихо сказал Чэнкууоштей, - Твой дух еще слабо закрепился в твоём теле, тебе нужен отдых…
    Я скорее почувствовал, чем увидел, как улыбнулся старый индеец, и каким-то внутренним слухом различил, как уползали в сухой траве мои учителя: суслик, змея и койот.