Три племени

В начале не было людей,
Лишь создал часовщик,
Их образцы, растений и зверей,
Настроил солнца нужный блик,
Воду и пламя что разлились,
Сражались век между собой,
Разъединил и те смирились,
Прореха стала меж враждой,
Эксперименты продолжались,
С орбиты двигал на орбиту,
На всех увы они стирались,
Создал он подчиненных свиту,
И те уже, за много лет,
Умов 16 рассчитали,
Все положения планет,
И середину опознали,
Не холодно и нет жары,
Дожди века не заливают,
Среди живых тут нет вражды,
Покой пока они друг знают,
И кучу особей спустил,
Кто хищный был,
Кто мир носил,
Кто всех спасал, а кто морил,
Борьба пошла за выживание,
И симбиозы и союзы,
Кому-то в этом были плюсы,
Но лишь одни взялись за знания,
Людьми их было не назвать,
Хотя похожи спору нет,
Они хотели воевать,
И покорить весь белый свет,
Но у людей две половины,
Одна светла,
Одна темна,
Одна велит достичь вершины,
Другая тянет в низ равнины,
У тех была же лишь одна,
Темна была их половина,
Вождей грызню видит народ,
Друг друг народ бьет,
А идеалы лишь одни,
Врагов для матери земли,
Сидит один среди вождей,
И черепа двоих сжимает,
Не будет в мире тех людей,
Но он друг этого не знает,
Три племени на свете жили,
И все рогатый шлем носили,
Друг друга беспощадно били,
Теперь давайте же о них,
И о вождях племен троих,
Вот перво племя, племя солнца,
То праздно племя и сильно,
И хлещут трупное вино,
Бокал опустоша до донца,
Идут он друг убивать,
Кого? Уже не важно, ныне,
Те, кто рвались друг воевать,
Лежат средь сечи на равнине,
Они сильны, ума лишь мало,
И скоростью они не блещут,
У них одна проклятая забава,
Срывать с тел мертвецов лишь вещи,
Хитры они? Нет юный друг,
У них стратегия одна,
Мощь сильных рук и боя круг,
Дробить проклятого врага,
Их вождь силен, сильней солдат,
А так же выше, крепче, злее,
Он самой мощи верный брат,
И чуть-чуть воинов он умнее,
Ретар его зовут, иль звали,
В последней схватке пал он вместе,
Со всеми, кто его друг знали,
Лишенный головы и чести,
Как пал и почему? Был глуп,
Дробил металл и кость и плоть,
Клинок был туп,
Но он живот смог пропороть,
Вождей грызню видит народ,
Друг друг народ бьет,
А идеалы лишь одни,
Врагов для матери земли,
Сидит один среди вождей,
И черепа двоих сжимает,
Не будет в мире тех людей,
Но он друг этого не знает,
Второе племя, племя ночи,
Ночь их и мать, и щит, и меч,
Он весь день смыкают очи,
Чтоб ночью голову отсечь,
Они охотники за дичью,
До человека мало дела,
Однако, темной-темной ночью,
Выходят группа та, что смела,
И собирает черепа,
Для них они, как символ власти,
Пускай работа не легка,
Но ночь идет, идут и страсти,
Они хитры, но не умны,
И не сильны они увы,
Они не чувствуют вины,
Для них нет дома и страны,
Их вождь, хитрейших вождь из всех,
И самый быстрый словно тень,
Его толкает сам успех,
Ему не страшен белый день,
В ночи он друг, неуловим,
И днем убить однако трудно,
И звали все его друг, Буд-го,
В тени он был неуязвим,
Однако пали и они,
Их день сгубил и третье племя,
Те, кто не знали век вины,
Узнали, как беспощадно время,
Вождей грызню видит народ,
Друг друг народ бьет,
А идеалы лишь одни,
Врагов для матери земли,
Сидит один среди вождей,
И черепа двоих сжимает,
Не будет в мире тех людей,
Но он друг этого не знает,
И третье было племя тут,
Их бог был равновесие,
Они растут, живут, растут,
Но им отнюдь не весело,
Пока гуляли остальные,
Кто пировал, кто убивал,
У них же планы есть иные,
Тут главный тот, кто больше знал,
То племя долго развивалось,
И покарало остальных,
Но горем же не убивалось,
Рассадник был идей чумных,
Однако, их друг тоже,
Манила смерть,война и беды,
Они снимали с пленных кожу,
И без духовной друг беседы,
Сжигали глупых на кострах,
Тогда же понял Часовщик,
Что всех их ждет лишь только крах,
И щелкнул пальцами, мир вдруг стих,
Пришел он в главные палаты,
И трон последнего вождя,
Увидел он, время расплаты,
Потоки грозного дождя,
Все смыли едкие останки,
Все кости в глубь погребены,
По ним теперь же едут танки,
По тем, кто сотни лет мертвы,
Вождей грызню видит народ,
Друг друг народ бьет,
А идеалы лишь одни,
Врагов для матери земли,
Сидит один среди вождей,
И черепа двоих сжимает,
Не будет в мире тех людей,
Но он друг этого не знает.