Это было столетье назад...

Это было столетье назад
Или целую сотню столетий.
Я смотрел в её птичьи глаза
И боялся, что дам улететь ей.

Я смеялся, кричал и грустил,
Так по-детски, так искренне, слепо,
Говорил ей "Люблю" и "Прости"
И смотрел на закат того лета.

То — последнее лето для нас,
А потом ничего не осталось.
И из детских, всё видящих глаз
Родилась вдруг предательски старость.

И ни юности нет, ни зари —
Там лишь злое, жестокое лето,
Что с улыбкой шептало: "Умри",
Там мы не были солнцем согреты.

Не бывает на свете начал —
Лишь концовками падают карты.
Я сто раз потом лето встречал,
Ненавижу его за закаты.

В сотый раз вспоминая о ней
И о нас, о непонятых детях,
Я живу в пустоте этих дней,
Что успели сложиться в столетье.

И от старости я не умру,
Я теперь буду вечно бессмертным,
Чтоб ловить голоса на ветру,
Чтоб спасать их от этого ветра,

Чтобы помнить то небо в крови,
Угасание нежного света.
Никого не спасут от любви,
От такого бездушного лета.

И вот так прекращаем мы жить,
В беготню, в пустоту превращаясь,
Постепенно лишаясь души,
Утопая в грязи и во лжи,
В странных ценностях — вот и вся жизнь,
И вот так прекращаем мы жить...
Только дети умеют любить —
Так любить, чтоб ни с кем не прощаясь!

Перестаньте смотреть на детей
Сверху вниз, будто знаете больше.
В этом мире неверных людей
Взгляд ребёнка — вернее и тоньше.

Я смотрю в её птичьи глаза
Каждый раз, как свои закрываю,
И приходит из детства слеза,
Чистотою прозрачной спасая.