Дню ВВС. Инструктор-лётчик БЭН

ПОСТОЯННОЕ МЕСТО ПУБЛИКАЦИИ:http://www.stihi.ru/2011/02/20/8681
СБОРНИК "ЛЁТНЫЕ, ВОЕННЫЕ!"
(сборник "О людях хороших!")

ПОСТОЯННОЕ МЕСТО ПУБЛИКАЦИИ:http://stihi.ru/2013/02/26/11165

СБОРНИК "ЛЁТНЫЕ ВОЕННЫЕ" рец.0, фото Яндекс

МАК НА ПОЛЕ ЛЁТНОЕ ЗАБРЁЛ!

По краям аэродрома в Катаяме
Полевые маки зацвели!
За аэродромом сад черешни,
Гор хребет виднеется вдали!

Как же хорошо после полётов,
Разогнавши курткой с маков пчёл,
Объяснить им: Это для пилотов
Мак на поле лётное забрёл!

Мы перед полётом прогреваем
Утром реактивные турбины!
Рёв стоит вокруг неимоверный!
Меркнут все природные картины!

Верите? Мне страшно! Я боюсь!
Небеса не выдержат атаки
И от жутких звуков они треснут,
Упадут с осколками на маки!..

Где же мы тогда после полётов
Отдохнём в тиши душой и телом?
Всё! Я извиняюсь! Я в полёт!
Что я завздыхал тут между делом?..

Л.КРУПАТИН,г.ГРОЗНЫЙ 1970 г., МОСКВА 2013 г.


Есть люди, которым всю жизнь благодарен
За давний какой-то душевный поступок!
Хоть годы десятками в жизни  проходят,
В душе тот поступок пожизненно чуток!

А есть и такие, что хочется плюнуть,
Или срыгнуть из души его прочь!
Но невозможно забыть негодяя…
В этом никто мне не может помочь!

Способных добро сотворить бескорыстно,
Спаси, сохрани ты, О! Господи Боже!
Храню я их в памяти, этих людей!
Стараюсь добро, как они, делать тоже!

Добро сотворил – бумеранг запустил!
По кругу пошёл он, добро сотворяя!
Скорее всего не к тебе он вернётся,
Но к ближним твоим, их добром одаряя!

Л.Крупатин, Москва,2010 г.

Для тех,  кто не читал мои миниатюры в сборнике «Лётные, военные» в СТИХИ-РУ и в ПРОЗЕ-РУ: «Мой первый прыжок с парашютом», «Мой первый полёт», «Кондрат- кровная месть» и другие, я сделаю краткое введение.
На втором году обучения мы после наших замечательных «яшек», т.е. ЯК-18-У (винтомоторных),  которых незаслуженно и дико «казнили»(читайте «Казнь самолётов!»), мы  учились летать на реактивных самолётах Л-29 чехословацкого производства.Это был 1967 год.
У меня был инструктор – рубаха парень, «свой в доску». Сокращённо по аббревиатуре его ф.и.о. он  разрешил называть его просто «БЭН».  Дисциплина у нас была «железная», но допускал он с нами даже выпивать после полётного дня, но не перед  лётным. Хотя сам он «допускал» и перед   лётным, а на предполётном медосмотре он подмигивал нашей фельдшерице и оставлял шоколадку, чтобы не мерить давление. Иногда он даже оказывался похмелённым, но делал вид, что ему всё можно, потому что он ас,  и  в  пилотажных зонах он любил отклониться от программы и похулиганить, требуя от нас повторить то, что сделал он, но запрещал это делать в самостоятельных зонах, пугая «шпионом» - бароспидографом, регистрирующим наши действия в полёте.. Должен признаться, что где-то было сознание, что так не должно быть, но нравилось, если честно…
Я очень сильно колебался – признаться ему или нет, что я фактически не имею права летать, так как за меня прошёл эл.кардиограмму сердца по месту жительства Витя Шейкин.- мой друг из нашего экипажа, с которым летали второй год.  Ведь при первой попытке меня врачи «огорошили», сказали, что я не годен.  Я с расстройства в военкомате  капитану по месту приписки признался в своём горе, а он меня уговорил съездить  и  попытаться поступить в  Пограничное училище КГБ в Алма-Ате(тогда столице Казахстана), где я полтора месяца пел: «А нам чекистам привольно под небом чистым!», ну и ещё кое чем занимался…(читайте рассказ:»Землетрясение!») Несмотря на то, что я получил  там на экзамене двойку по математике, меня всё же генерал хотел оставить кандидатом с правом пересдачи экзамена в декабре месяце, но я отказался, тая надежду, что ещё удастся полетать на красавцах – реактивных «Элках». И вот мечта сбылась… Я летаю! Но душа у меня неспокойна. Я достал книжку: «Авиационная медицина»,  изучил её досконально  и узнал из неё, что при гипоксии миокарда, которую у меня обнаружила эл.кардиограмма, у меня должны раньше,  чем у здоровых людей  наступать  симптомы кислородного голодания.  У  здоровых людей на высоте  5000 м. они появляются через десять минут полёта без помощи  кислородной маски, а на 7000 м. через пять минут, а именно: желание вздохнуть поглубже, зевнуть почаще, рассеянность внимания, вялость, сонливость. Мне нужно было это испытать на себе для уверенности, но на высоту 5000 метров «Элка» будет забираться, в виду слабости двигателя минут 20, а мне на пилотажную зону даётся всего 30 минут со взлётом посадкой и за спиной у меня находится «шпион», так называемый «чёрный ящик»-бароспидограф, который фиксирует всё, что я делал. Поэтому дожидаться самостоятельного вылета, чтобы проэкспериментировать, не было смысла. Надо было признаваться Бэну и просить проэкспериментировать  с его участием.
Я ему рассказал, как-то за выпивкой о своей беде, а он не поднимая головы, продолжая закусывать сказал:
-А я знаю. Потому что у тебя  с похмелья не повышается давление до опасного уровня. Это противоестественно. Я в медицине кое что соображаю. Я же несколько лет работал на скорой помощи шофёром и проявлял любознательность, потому что меня это лично тоже касается, так  как иногда «употребляю», а врачи сказали бы с приставкой «зло», но это не так! Я себя знаю лучше чем они! Ну, что?  Давай проверим тебя на  «вшивость».
На высоте шесть тысяч метров в разгерметизированной кабине нашей «Элки» за десть минут я не почувствовал никаких симптомов. Бен остался доволен, хотя сказал, что раз на раз не приходится и у человека бывает разное состояние организма. Однажды мы с похмелья повторили такое испытание, но всё было нормально. Он делал на пилотаже перегрузку до 10 крат. В глазах конечно у меня было беспросветно темно, но чувствовал я себя сносно. Была какая-то тупая неясная боль  в мозгах, и беспокойство, похожее на какой-то неосознанный страх. Но это от того, что  я был в чужих руках, то есть пилотировал Бэн. Когда я тоже повторял сам, то этого беспокойства у меня не было. Но вот когда мы стали летать по маршруту на небольшой высоте  по одному часу и двадцать минут,  и без подсоса кислорода,  то сонливость у меня была такая, что, откажи у самолёта двигатель, то я бы наверное и запускать его не стал бы в виду полного безразличия. Но это, конечно, так казалось в том состоянии, но если бы случилось, то от испуга сон в один миг улетел бы прочь. Я Бену признался и он сказал, что мне в «бомбёры» никак нельзя, надо пробиваться только в истребители, потому что  истребитель постоянно в нервной нагрузке. Но он сказал, что  больше за меня не беспокоится, выпуская в самостоятельные пилотажные зоны.
Как-то раз утром перед полётами, когда мы ещё не были выпущены в самостоятельные полёты, Бэн признался:
-Я сегодня тяжёленький! Вы меня покатаете! Кто не уверен в себе-выйти из строя!
Никто не вышел. Мы с ним полетели в контрольную зону – пилотажную зону № 5. Главный её ориентир – центральная усадьба колхоза 2-й Пятилетки. В  центре села пруд, почему-то в форме буквы «Т». Взлетел я нормально, а Бэн сказал:
-Перед посадкой разбудишь!
Задание я знал, всё выполнил.Я видел в зеркало заднего вида, что Бэн спит. Я решил (чёрт наверно меня дёрнул), мол я тебя сейчас разбужу! Решил я сделать переворот и вывод из переворота над прудом, где купались сельские ребятишки.Жаль, если кто-то не знает эту фигуру: в перевёрнутом  положении я ввожу самолёт в пикирование, продолжая выводить в горизонтальное положение, выбирая ручку управления на себя. Я перевернул самолёт, хотя высота у меня была уже  меньше тысячи, пошёл в пикирование, выбирая ручку на себя… пруд стремительно увеличивался в размерах и я потянул ручку сильнее…(Л-29 не терпит насилия! Происходит срыв потока и он резко вырывает ручку управления из рук неумелого пилота)…рывок! И самолёт выворачивается в непонятное положение – крылом вперёд. Я  ловлю ручку, выравниваю самолёт, собираюсь опять тянуть на себя, но слышу голос Бэна и чувствую, что управление в его руке:
-Не ссы в духовку, не порть сухари! Пусть падает! –и отдал ручку от себя. Мимо за бортом промелькнули вершины пирамидальных тополей на берегу пруда и мы плавно пошли в набор.Если бы я был без шлемофона, наверно у меня волосы на голове стояли бы как  те тополя на берегу пруда.
Когда мы уже немного набрали высоту, я почувствовал, что сердце у меня бьётся где-то в горле! И тут я услышал запрос РП(руководителя полётов):
-Сто шестьдесят четвёртый! Где ты? Я тебя не вижу!
Я нажал кнопку, хотел ответить, но услышал голос  Бэна:
-Иван Андреич! Сними заглушки с окуляров!
-А, Бэн! Это ты? Давай, заходи! Время вышло!
-Понял выполняю!
На другой день на разборе полётов  в эскадрильи спецы доложили, что один «шпион» показал на нашем самолёте высоту – 0. В это время самолёт находился в пилотажной зоне №5 под управлением – моим. Бэн сказал:
-Если там пруд в форме буквы «Т», значит мы посадку совершали? Приборы  ваши выкинуть надо!
-Приборы новые! Вместе с самолётами пришли!
-Значит вас выкинуть надо!Логично?
На том инцидент был исчерпан. Но мне показалось, что Бэн в тот день не был пьян. Он испытывал нас на самостоятельность, как он говорил на «вшивость». Мой случай и ситуации других курсантов нашего экипажа мы разобрали несколько раз  досконально. Кстати я думаю, что испытание нас началось ещё тогда, когда он сказал: Кто не уверен, выйти из строя!   
Однажды ко мне приехал в гости из Волгограда из моей общаги пацан, лет семнадцати, который попал в общежитие после детдома, хотя ему должны были предоставить квартиру, но сказали подождать и ждал он уже полтора года. Звать его было Павел или просто Пашка. Поскольку мы жили тогда в палаточном городке, то места ему в палатке хватило. Ему было интересно  посмотреть на самолёты вблизи, но ещё была дурная мечта – слетать со мной. Пашка приехал естественно с гостинцами и с бутылкой, а я пригласил Бена. Гостинцы были душевные: банка чёрной  браконьерской икры осетровых пород, вяленый лещ, банка солёных с укропом и чесноком опят. Посидели вечером, выпили и я Бену изложил Пашкину мечту слетать со мной. Бен сказал, что,  если он очень хочет слетать, то это возможно, но не со мной, а с ним и вместо меня. То есть я должен был пожертвовать своим полётом . И ещё два условия: с Пашки причитается бутылка коньяка, а с меня, если  Пашка наблюёт в кабине, убрать и поодеколонить. Я Пашке перед полётом запретил есть даже ужин, не то чтобы завтрак. Наш экипаж утром ушёл с предполётной из нашей методической беседки без меня, а в моём комбинезоне в строю, не в ногу пошёл Пашка. Слетал он с Бэном нормально, драил самолёт после полёта , отмывая прилипших букашек на рёбрах атаки  и переодевшись сразу помчался в посёлок в магазин притащив две бутылки коньяка и две бутылки водки. Пока мы обедали, он уже сидел в палатке с нетерпением  дожидаясь возможности рассказать мне свои впечатления. Выслушать я его смог, но возлияния мы отложили на после отбоя, потому что рисковать при начальстве было равно самоубийству. Если курсанта отчисляли  с лётной службы, то отправляли в солдаты,  на два года без зачёта того срока который отлетал. А к этому времени мы уже отучились и отлетали больше двух лет. Договорились с Бэном  встретиться после отбоя в столовой. Старший повар был свой «алкаш» проживавший в общежитии с инструкторами, а  две его помощницы проживали в посёлке и уходили домой сразу после ужина, помыв посуду.   
      Я сходил после ужина к повару, его звать было Гриша, предупредил, что мы придём в гости после отбоя. Он сказал, что всегда рад .
После отбоя мы с Пашкой пришли в столовую через дверь кухни, обойдя здание столовой с тыльной  тёмной стороны. Выяснилось, что в общем-то закусывать нечем, так как повар Гриша не собирается жарить для нас котлеты. Есть остатки гарнира из пшённой каши, потому что это был самый  не любимый гарнир и его плохо ели и солёные бочковые помидоры. Дело в том, что Пашка перестарался со спиртным и не оставил денег на закуску, а я не догадался спросить сколько у него денег, когда он отправлялся в  продмаг. Вот в такой растерянности и застал нас Бэн.Он спросил у повара, почему он не хочет для нас поджарить котлеты если есть в холодильнике фарш, а он объяснил, что по лагерю пойдёт запах и на запах придут инструктора просить котлетку «в долг», но утром они забывают, что свою долю съели.
-Я к тебе приходил когда-нибудь за котлеткой?- спросил у него Бэн угрожающе.
-Нет!Бэн, я не говорю что ты…-но Бэн перебил его.
-Я тебе не «ты» и не Бэн! Это вот ему я Бэн!-хлопнул он меня по плечу,-А тебе, кухонный таракан, я Эдуард Николаевич! Быстро иди в свою нору и тащи из под кровати шоколад, сгущ и тушёнку! Иначе я сам пойду тебя раскулачивать! Понял?
-Понял!- сказал он  и его как ветром сдуло.
Его не было две минуты и он вернулся с плиткой шоколада, банкой тушёнки и банкой сгущёнки.
Бэн спиртным распорядился так:
-Это нам с тобой на сегодня!- сказал он ставя передо мной бутылку коньяка, - А это нам с тобой на завтра!-  сказал он пряча вторую бутылку коньяка в карман кожанки.- Это вам на сегодня!- сказал он, ставя перед Пашкой и поваром бутылку водки, - А это тебе на завтра и спрячь её подальше!- сказал он подавая вторую бутылку водки повару. Мы с Фантомасом будем закусывать шоколадом, а вы тушёнкой с кашей. Разогрей!- приказал Бэн повару.
Пока повар разогревал тушёнку, Бэн откупорил бутылку коньяка налил  мне и ему по пятьдесят грамм  в гранёные стаканы, развернул шоколадку и поднял стакан, обращаясь ко мне:
-Давай! За  успешный полёт Пашки и за то, что тебе не пришлось мыть кабину самолёта!- и стукнулся со мной. Мы выпили,  а  Пашка, покраснев стал оправдываться:
-Да я вообще никогда не травил! Это вообще не про меня, зря вы мне голодовку устроили! Даже и желания такого у меня не было! Я был готов вообще с открытой кабиной лететь, если бы не скорость!
Между тем вкусно запахло разогретой тушёнкой и я пожалел, что Бэн ограничил моё меню шоколадкой, но когда повар принёс и поставил на стол пятилитровую кастрюлю чуть не полную  пшённой каши и там чуть просматривалась тушёнка, я не пожалел, а Бэн взорвался:
-Ну, ты и осёл! Зачем ты замешал банку тушёнки на пятилитровую кастрюлю каши? Ты мог сделать культурно по тарелочкам с гарниром? Кому надо сам положит каши сколько надо!
Пашка перебил, хватая ложку и придвигаясь к кастрюле:
-Да, ничего, пойдёт! Я со вчерашнего голодный!
-Ну, вот!- успокоился повар,- Просить будете – не дадим!
Пашка после первой стопки, вернее стакана, закусив, забыв  про кашу опять начал рассказывать,  как он летал, а повар обмяк, посерел и опустился на табуретку.
-Я вас кормлю! Каждый день изобретаю, чтобы вы голодными не были, а вы меня ни разу не прокатили на самолёте!- убитым голосом промолвил он.
-Ты охренел!- сказал Бэн,- Он за курсанта сошёл и никто не заметил в толпе! А твою рожу за сто метров каждый рассмотрит! И потом пойми ты! Это же пацан! Ты вспомни себя, когда ты пацаном был! Как всё хотелось попробовать! А у тебя у самого наверное уже такие пацаны!
Бэн налил нам ещё коньяк и продолжил:
-Я пацаном в деревне жил среди казаков! Дед у меня конюхом был, а бородища у него белая по пояс. А я пионером был с красным галстуком бегал. Пристебался  я к деду с вопросом:
-Деда? А,  деда? Откуда жеребята получаются?
Дед отмахивался,  отмахивался от меня, но однажды говорит:
-Ладно! Приходи завтра после уроков, посмотришь откуда жеребята получаются.
Прибегаю после уроков на конюшню, а там процесс уже начинается. Я-то прибежал конечно не один, а с друзьями. Дед нас «кышнул» за городьбу и мы оттуда наблюдаем.
В станке для ковки стоит старая племенная кобыла донской породы. Выводят молодого жеребца племенного, тоже «дончака»-красавца! Выводят молодую кобылицу, на которую он в табуне всё зарится. Попускают его к ней, он её как девку- и в губы целует и  за ушком полижет, а естество у него под животом…Ух! Аж смотреть страшно! И тут эту молодку сразу оттаскивают в сторону и прячут в конюшню, а его силком затаскивают на старую племенную кобылу, которая в станке пристёгнутая. Дед его за уздечку тащит, два мужика  в задницу его толкают, но с опаской, чтобы не лягнул, потому что он голову воротит в ту сторону,  куда молодку утащили, аж глаза кровью налились! Но вот уж вроде бы он на этой старушке, но предмет-то у него уже начал силу терять от разочарования и не попадает кобыле куда положено. Дед-то уздечку держит, а сам  плечом этот предмет приподнимает к цели… и вот жеребец попал, но и конец дедовой бороды туда же попал! Как пошёл жеребец в экстазе туда, сюда! Туда, сюда! И дед мой тоже носом туда клюёт! Мы как заржём , как молодые жеребята! Но,  вдруг смотрим из того  места,  куда дед клевал носом, вдруг пена пошла и дед мой захлёбывается. Мужики оттащили его… ох он и отплёвывался!
Вот так-то! Повар Гриша! Ради пацанов иногда и пострадать не грех! – под хохот заканчивал он рассказ.
-Я уже стал взрослым, летать начал! –продолжил Бэн,- Приезжаю в отпуск домой, выпьем с дедом по стопочке, а я  возьми да напомни ему:
-Деда? А ты помнишь, как мне показывал – откуда жеребята получаются?
- Тьфу! Нашёл чего вспоминать! Тьфу!- плюётся дед. Но уже нет его! Давайте помянем  деда моего Василия! Пьём не стукаясь!
Пашке очень хотелось опять про свои впечатления рассказать, но косясь на повара Гришу больше не осмеливался его расстраивать и уплетал  пшённую кашу с тушёнкой.
Повар Гриша наливал ему поровну с собой. Бэн сделал ему замечание, что мол пацан ещё несовершеннолетний. Но Пашка, заметно «закосевший» стал хвастаться как они в общаге припивают с  «зэками» и часто вспоминают про «Коммуниста».
-Жалко, что тебя,  Коммунист, нет! Бардак пошёл! Кольку Шило отправили назад в зону, Сороке срок добавили за то, что сожительнице рожу набил… В соседней комнате «блатняк» опять распоясался! А Коммуниста они боялись! Он не стучал на них, а по хитрому разбирался. С Эдиком ихнего шишкаря  Гнутого на его же пику подсадили и в тюрягу ему устроили возврат.Мне «зэка» сказали: Помни, что ты спишь за Коммуниста!
-Это кого ты Коммунистом называешь? Его что ли? – указал Бэн на меня,- У нас он - Фантомас!
Ты не позорь его таким  погонялой!
-Чо, не позорь! – не сдавался Пашка, - Его так братва назвала! Когда зэков первый раз отпустили на УДО(условно-досрочное освобождение) поселили в обычные общаги и определили   в каждую комнату по коммунисту для надзора и воспитания. На нашу комнату не хватило коммуниста и определили комсомольца Лёху, вот его Леонида. Зэки дали ему кликуху «Коммунист», но он заставил их зауважать себя.Вы знаете,  как его уважают! Он народный артист! У нас муму- ..мымы.. – мыму- риальная доска стоит на столе возле вахтёрши: «Здесь живёт народный артист Леонид Крупатин»! Эдик  Золотарь «сварганил» на титановой  плите, с завода вынес за пазухой, хотел повесить снаружи на стене у  входной двери, но комендантша не разрешила . И стоит эта доска на столе у вахтёрши! Коммунист и в театре выступал и у нас в общагах! А в кафе мы в прошлом году на пятидесятилетие революции…
-Хватит, Пашка! - сказал я, - Не трави душу! А то сейчас всё брошу и в общагу побегу…Ведь вы же меня припозорили!Я же не  народный артист, а артист народного театра!Звание Народный артист Правительством присваивается!
-А это мы тебе присвоили! Мы что тебе фуфло какое?- не сдавался Пашка.
Мне даже жарко стало от такой информации.
Бэн разлил по последней:
-Короче так! –сказал Бэн,- Хоть горшком назови, только в печь не сажай!Главное чтоб человек был хороший! За  Коммуниста, Народного артиста, Фантомаса  и не плохого истребителя Лёху!
-О-о-о! За это да-а-а!-пьяно протянул Пашка.
-И будет! Ясно? Всё на этом! Спать, на улицу не выходить! Я рад, что здесь все некурящие! В четыре утра подъём!
Выпили, бросили  в рот остатки шоколадки и пошли из кухни в разные стороны- Бэн открыто по тротуару, а я за задней стенкой столовой в лагерь.
Я умею вставать без будильника по личному заказу и встал в полчетвёртого, когда небо только светлело на востоке в сторону  ракетного полигона Капьяр. Прошёл открыто, потому что всё живое  в это время сладко спит.
 Воздух, не в пример городскому! Хоть ножом режь и  на хлеб намазывай! Запах степной, ни с чем не сравнимый! А ещё с полей запах,  отсыревшей от утреннего тумана  стерни,  скошенных полей! На душе так легко, хорошо… Сейчас сыграю подъём нашим собутыльникам и с Пашкой вместо опохмелки совершим пробежку. Он в кедах приехал, а я оделся с утра по спортивному. Захожу в открытую  наружную дверь кухни. Следующая дверь тоже открыта в комнату,  где оставались  Пашка и повар Гришка.Стоит вонь спиртного перегара. Темно, включаю свет….Что-то –невероятное… Я рассматриваю и ужас охватывает меня до самых… у меня всё сжалось внизу живота! Пашка лежал спиной ко мне на разделочном столе в позе эмбриона, а повар возле стола в такой же позе  тоже на боку лицом ко мне и лицо было окровавлено, а из его уха вспучившись вылезла какая-то желтоватая масса с прожилками, похожая на мозги и с кровавым ореолом!... Сзади меня послышался шорох и я, вздрогнув оглянулся… Это был Бэн. Он смотрел на всё это чёрными расширившимися от ужаса глазами…
-Ничего не понимаю… Мозги что ли?- сказал я непослушным языком.
-А я понимаю! – сказал глухо Бэн,- Нам, то есть  мне…- пи-сец!
Вдруг…страшный удар громкого металлического звона разорвал  мёртвую тишину! Меня чуть не парализовало! Я стремительно соображал-что это?! Мой взгляд упал на стоящую на полу у головы повара  двадцатилитровую алюминиевую кастрюлю. Я подбежал к ней и увидел  на дне её  подпрыгивающий металлический будильник! Я схватил его, трясущимися руками, выключил…Стало немного легче…Но вдруг повар, похожий на труп, зашевелился и рукой с запёкшейся кровью пощупал ухо со вспученной массой похожей на мозги и застонав, эту массу отколупнул и бросил на пол. Мы с Бэном в ужасе переглянулись, а повар так же не открывая глаза, продолжая стонать стал выковыривать остатки этой массы из распухшего, похожего на вареник с вишней уха… И вдруг я понял! Я подбежал, схватил кусок этой массы  и раскрошив её в руке поднёс к Бэну:
-Бэн! Это каша!- воскликнул я в восторге!
-Ну! Бл… Блин!- облегчённо вздохнул Бэн, а я подбежал к краю стола, на котором лежал Пашка и взял с его края такую же засохшую массу:
-Видимо он упал со стола и разбил ухо об край кастрюли,которую сам поставил с будильником возле головы, что бы не проспать, а его потом Пашка облевал  со стола...
   Повар замычал, поднимаясь на одной руке, держась другой за разбитое ухо.
Бэн указал мне пальцем под стол, где стояли две пустые бутылки из под водки.
-Видишь?- спросил он, - И я бы облевал с такой закуски! Но так ему и надо! Кухонный таракан! Пацана спаивал! Так! Быстро поднимай Пашку и тащи на остановку автобуса! Чтоб он первым автобусом убрался к чёртовой матери! А это чмо!- он дал повару ногой под зад, - А ну, подъём!
На этом инцидент был исчерпан.
      Летали мы нормально, программа подходила к концу. Бэн продолжал время от времени «злоупотреблять»… Его видимо "пасли". Однажды прямо на заправочной, перед  полётами нас построили. А Бэн был в этот день… похмелившись. Подъехал на машине полковник, приказал  Бэну выйти из строя. Он вышел, угрюмо нагнув голову, повернулся лицом к строю… посмотрел с улыбкой , как бы прощаясь, на небо и без команды подошёл к нашему экипажу, положил к нашим ногам планшет с картами полётов и шлемофон. Пожал нам по очереди всему экипажу руки и пошёл молча через аэродром на следующую после  нашей,  остановку автобуса в город.Все стояли молча, провожая его взглядами. Больше мы его не видели. Был слух от его жены, что он утонул.
ПОСТСКРИПТУМ:
  Спустя лет шесть, проживая в Красноармейском, самом южном районе стокилометрового города Волгограда, уже имея двоих детей, я шёл в гастроном через свой двор. Было лето. Я подходил  к гастроному с тыла. Из за угла на меня вышел обросший, грязный бомж, в грязной майке, грязных брюках и босиком. Он внимательно изучал горлышко пустой бутылки, держа её перед лицом двумя руками, как драгоценность. Мельком он глянул на меня и мы с ним разминулись, но меня как током ударило! Я остановился и оглянулся и он тоже… Я растерянно проговорил:
-Бэн!
Он бросился бежать не оглядываясь, мелькая грязными пятками.
-Бэн! Стой ! Бэн!-кричал я, бросившись бежать за ним, но он скрылся за другим углом дома и я остановился…Я понял, что он действительно «утонул»! Только в чём?..
Прости, Бэн! Не смогли тебе помочь! Ты был настоящий мужик и настоящий лётчик! А «зелёный змий» и не таких валил! Царство тебе небесное и Светлая память!

Упасть легко! И даже с кайфом!
Сложив «махалки» – камнем вниз!
Но не дано то повторить
Хотя б единожды на  бис!

Упал – оттуда нет возврата!
Тебя засасывает грязь…
Ты в миг один роднишься с ней
Уже заразы не боясь!..

Однажды в проблеске сознанья
Поймёшь ты что произошло!
Но нет уже пути обратно…
Увы! Но солнышко зашло!

Нет места слабым в этом мире!
Идёт естественный  отбор!
Коль слаб в коленках в этой жизни-
Ты просто мусор! Просто – сор!

Л.КРУПАТИН,  ВОЛГОГРАД –МОСКВА.2010 г.