Шизофрения и ко

      Встретились три хронические подружки. Одна просто нервная – Эпилепсия, и две совсем психические – Шизофрения и Белая Горячка.
     Давненько не виделись… Расцеловались по-девичьи…
     – Отметить надо, – сказала Белая Горячка.
     – Надо! Или не надо! – по-своему согласилась Шизофрения.
     – Девки, решайте быстрее, – затрясло самую нетерпеливую, Эпилепсию, – Тут открылась новая Творческая Голова неподалеку, – издалека начала она.
     – Тронулись! – скомандовала Шизофрения.
     Подружки тут же тронулись. Где Шизофрения – там всегда трогаются оперативно. Там всегда движение. У одной только Шизофрении, как минимум, двустороннее. Так, каждая своей стороной, а Шизофрения сразу двумя противоположными, направились в сторону Творческой Головы…
     С переменным успехом чередуя пешие задержки со словесным недержанием, подруги добрались.
     С легкостью пройдя откровенно слабенький дресс-код, зашли вовнутрь.
     Шизофрения с Белой Горячкой даже психанули, что обошлось без скандала.
     Состояться яркому красочному конфликту помешала Эпилепсия. Указывая на лучшие и пока свободные места кивком головы, она от усердия прикусила язык, поэтому молча дернула подружек под локотки в нужном направлении.
     Облюбовали большую извилину – с перспективой расширения компании.
     Недалеко от входа  – чтобы первыми фильтровать входящих мужчин.
     И недалеко от бара – чтобы, когда от выпитого начнет двоиться-троиться-множиться в глазах, не так трудно было выбирать напитки.
     Уселись. Осматриваются.
     В извилистых зеркалах бара видно, как благородные и не очень напитки благородно играют своими цветами и не очень благородно чужими судьбами.
     Вокруг самой прямой извилины на шпильках выкаблучивается стриптизерша, дразня хмельных посетителей модельными параметрами и раздражая жирных посетительниц своей анорексией…
     Но наши три подруги стриптизерше ничуть не завидуют, с фигурами у всех троих так сложилось, что «разложить» любую из сих дам готов любой из трезвых джентльменов…
     – Серого вещества многовато, – оценила интерьер вся такая  Белая Горячка. – Впрочем, на его фоне я выгляжу еще белее, – тут же оценила преимущества «серости»…
     – Красота! – поддержала Эпилепсия. – Арт-директор со вкусом! Познакомиться бы…
     – По уму сделано! – резюмировала Шизофрения, как ведущий специалист по уму…
     – Даже обидно, что я тут раньше не была, – посетовала Белая Горячка.
     – Ты же все по «тошниловкам», с алкашами, – поддернула Эпилепсия Белую Горячку. – А тут – элита! Мозги! Таланты!
     – Теперь буду, – решила Белая Горячка.
     Стабильно нестабильной походкой к не святой троице подошел официант с неразборчиво длинной надписью на бейджике.
     – Добрый вечер, дамы! Меня зовут Алкоголизм, – попытался он заплетающимся языком расшифровать неразборчивую надпись.
     Но, кажется, зашифровал ее еще сильнее.
     – Сегодня я буду обслуживать вашу извилину! – наконец то словесно облегчился он.
     И невинно протянул винную карту.
     Благо, девушки имели соответствующую языковую подготовку, а пьяные диалекты вообще понимали с полуслова… Тем более, что в пьяных языках полные слова – редкие исключения…
     А вот Белой Горячке с Алкоголизмом не понадобились даже полуслова. Они сразу установили невербальный контакт – обменялись интимно-многозначительными взглядами.
     Ему достался ее – горячий. (Или горячительный).
     А ей – его мутный. (Без «или»).
     Белая Горячка повеселела. Ведь мутный взгляд Алкоголизма обещал замутить по полной!
       Причем, не по одной! (Это если про бокальный звон).
       И не раз! (Это если про интимный стон).
       Да, пусть мутный взгляд и не гарантировал отношений, но, как минимум, крепленые были явно неизбежны!
       Сидели… Заказывали по кругу. Или по треугольнику…Ну, по барабану! В  общем, отдыхали…
       Душевненько так.
       Больно душевно.
       Или душевно больно.
       – Девочки, а давайте в этой Голове устроим нашу базу, «точку сборки» – блеснула Эпилепсия инженерным термином, чтобы подруги не считали ее ограниченной и тупой «гумманитарией». – Будем здесь по-девичьи сплетничать, не по-девичьи «дурковать»…
       – Я «за»! – обрадовалась Белая Горячка (так она будет ближе к приглянувшемуся Алкоголизму).
Окончательное решение было за Шизофренией, как обладательницей никому  не известного количества голосов…
       Шизофрения в своих подсчетах часто сбивалась, так как ее многочисленные голоса постоянно меняли свое мнение.
       – Мы все «за», – порадовала подруг Шизофрения, пересчитав все свои голоса «за» с минимальной погрешностью и максимальной пользой для общего вреда. – Обмыть бы решение!? – подмигнула она подругам.
       Об этом даже единогласно не стали голосовать. Чтобы зря времени не терять на ненужный пересчет нужных голосов. Ну, понимаете, чьих именно голосов.
       – Пришло время, девочки, перейти к сложной геометрии, – хитровато улыбнулась Шизофрения.
       У ее гуманитарных подруг, Эпилепсии и Белой Горячки, от ужаса глаза выпучились недопустимо дальше предначертанных природой границ.
      – Пора наш дружный, но простой треугольник преобразовать в более сложную геометрическую фигуру, например, пятиугольник, – поспешила Шизофрения вернуть глаза подруг в места, предусмотренные для этих целей природой. – Видите, возле Гипоталамуса две телки скучают?!
      – Так они же не из наших! Не из психических! – раскалилась добела от возмущения Белая Горячка.
      – И даже не из наших, нервных, – занервничала и Эпилепсия.
      – Правильно, а зачем нам конкурентки? – резонно (по ее мнению) спросила Шизофрения.
    Спорить с Шизофренией бесполезно. Не хватит ни «голосов».  Ни надлежащих  связей среди нужных голосов.
      – Девочки, идите к нам, будет веселее, позвала Шизофрения.
      Девочки подошли, стали знакомиться…
      Сначала представились наши три:
       – Шизофрения!
       – Эпилепсия!
       – Белая Горячка! Для подружек просто  – Белочка!
       – Импотенция! – улыбнулась гостья.
       – Почечная Недостаточность! – представилась вторая.
       С легкой руки тяжело-характерной Шизофрении их треугольник благополучно трансформировался в пятиугольник неблагополучных.
       Градус подняли – планку запросов опустили. Гульба пошла полным ходом, да таким, что Творческая Голова пошла кругом. Даже башню снесло…
       К «обезбашенным» красоткам робко подошел Ум:
       – Девочки, а можно тише? Мы тут с Талантом друг друга не слышим…
       – Не дури, умник! Не дома! – побелела от бешенства Белая Горячка.
       И Ум робко ушел…
       –  Смотрите, девки, какие мальчики вошли, – просветлела от помутнения Шизофрения.
       –  Надо брать! – насколько это возможно разгорячилась Белая Горячка.
       – Как раз, нас пять и их пять! – радостно задергалась Эпилепсия в предвкушении, но тут же «вкусила» собственный язык…
       – Ну, не совсем как раз, – задумчиво сказала Шизофрения. Разве кто из вас не участвует, – жестко пошутила она. Такой противоречивой двойственно-тройственно-множественной девушке как я и двоих мало… Но для разминки…
       Навстречу вошедшим мальчикам двинулась самая подвижная подружка, Эпилепсия.
       – Мальчики, идите к нам, у нас не хватает кавалеров…
       Мальчики подошли, стали знакомиться…
       – Шизофрения, – представилась главная гулена.
       – Эпилепсия, – сексуально дернула плечиком.
       – Белая Горячка, – обожгла горячим взглядом Белая Горячка. – Для друзей просто – Белочка!
       – Импотенция, – скромно представилась новенькая.
       И в тихой скромности была права. Чего кричать? Чем хвастать?
       – Почечная Недостаточность, – закончила презентацию пятая.
       Настал черед мальчиков.  Чтобы придать знакомству налет изысканной интеллектуальности вперед выступил самый умный из кавалеров:
       – Инсульт! – т попытался соблазнительно улыбнуться пока еще не парализованной половиной лица.
       – А-а-а, Склероз, – вспомнил свое имя второй. Он, как и Инсульт,  был тоже с головой, но в отличие от него дружил с ней не так крепко…
       – Инфаркт! – сердечно выпятил грудь вперед третий. Сразу видно, еще тот сердцеед.
       – Псориаз, – смущенно почесался четвертый кавалер, из всей мужской компании заметно самый поверхностный для отношений. И подруги это заметили.
       Последний был самым примитивным из кавалеров, жил лишь животными инстинктами и по животу это было видно…
       – Цирроз, – гордо выпятил он живот, распухший от печени…
      Для семьи, конечно, никогда, но для досуга дамы таких и любят.
      Компания сдружилась до такой степени, что стали собираться «на базе» все чаще и чаще!
      И так кутить, что «мама, не горюй!»
      Но мама почему-то горюет…