Там, где живут тарантулы

               
                ДРУЗЬЯМ, КОТОРЫХ УЖЕ НЕТ


    - Посмотрите на это паучище!!!
Это  кричит  Сашка Нечаев, Нича, мой друг, он идет по пологому гребню холма с огромным тарантулом на нитке.

Круглые норы с ровными краями  повсюду. Мы выбираем самые большие и опускаем ловитки...

    Воспоминания нахлынули, когда  я приблизился к знакомому с детства месту. Я смотрю на наш холм и ничего не узнаю, кажется, он стал ниже. Раньше отсюда хорошо просматривалась вся «железка» с депо посредине. Прежним остался только каменный забор, отделявший холм от железной дороги, но  пропала канава, доверху набитая мусором: пропитанными маслом и солидолом кусками ветоши, стертыми автомобильными покрышками и прочей дребеденью. Я поворачиваю голову в противоположную сторону, туда, где стояли одноэтажные домики с огородами во дворах. Там жили семьи железнодорожников и половина моих корешей.  Теперь там  пятиэтажки. Я смотрю на ряд унылых хрущевок из белого силикатного кирпича и вспоминаю, как радовались наши родители, получив квартиры в этих домах. Какие пиры закатывали по этому поводу!  Даже не верится. Я смотрю на грязные, посеревшие от времени фасады и, кажется,  слышу знакомые голоса. Это Нича орет со своего балкона: «Айда ловить тарантулов!» и я уже лечу  вниз, перепрыгивая через пять ступенек и засовывая на ходу в карман катушку с нитками...

    ...Скатав между ладоней шарик из смолы (этого добра на железке хватало) и обернув несколько раз ниткой, так, чтобы она врезалась в смолу, мы опускали «ловитку» в нору и начинали дразнить тарантула. Хозяин норы принимал  шарик за чужака, посягнувшего на его жилище и яростно бросался, впиваясь оранжевыми челюстями в смолу. Почувствовав тяжесть, мы тащили нить, пока из норы не появлялся страшный паук, с растопыренными лапами он казался просто гигантским.  Хоть  мы и делали это сотни раз, все равно, пугались и отшатывались, стараясь держать тарантула на расстоянии вытянутой руки. Жестяных банок из-под консервов всегда было навалом, возвращаясь со смены, машинисты и работники депо бросали в канаву свои недоеденные «тормозки». Подцепив палкой  жестянку, мы использовали ее, как временную паучью тюрьму. Однажды, я нашел большую  нору и  даже подумал, что там живет зверь покрупнее. Но запах, тот особенный запах паучьей норы, который помню и сейчас – не оставлял никаких сомнений. Затаив дыхание,  я опустил ловитку в нору и начал дразнить, но никто не реагировал на мои подергивания. И в тот момент, когда я уже решил, что  никого нет  и  стал вытаскивать нить, почувствовал, как кто-то схватил смолу и  попытался уволочь  вглубь. Паук упирался, не давая себя вытащить, но я миллиметр за миллиметром поднимал ловитку, пока из норы не показался ОН. Это был паучий король, предводитель всех тарантулов этого холма. Так мне казалось. Держа на вытянутой руке нитку с огромным пауком, указательным пальцем второй руки я пытался поддеть  надрезанную консервным ножом крышку. Второпях  я  глубже, чем следовало, засунул палец внутрь банки, где уже сидел паучий квартет и... палец застрял. От ужаса я бросил нитку с «королем» подальше от себя и дернул с такой силой, что острые края жестянки чуть не лишили меня фаланги. Кровь брызнула во все стороны, но  испугался я  другого,   меня страшил вопрос: «Успели  пауки, сидящие в банке, куснуть мой палец ?» Ведь наша дружная компания была абсолютно уверена, что укус тарантула неизбежно кончается смертью и поэтому  дрожащий от страха внутренний голос шептал: «Ты укушен, придурок, и сейчас умрешь».

Зажав палец валявшейся тряпкой, я рванул  с моим лучшим другом к его дому. Очевидно, наши перепуганные на смерть лица подействовали так, что его мамаша, привычная ко всему женщина, разволновалась не на шутку.  А тут еще и сбивчивый комментарий сыночка, что меня тяпнули сразу четыре тарантула.
В общем, его  мамка уже была готова вызвать неотложку, но при слове «скорая» меня обуял такой  ужас, что вопрос «укушен-не укушен»  сразу ушел на второй план.  Страх перед врачами  затмил опасение умереть от яда  и я слезно стал уверять маму друга, что тарантулы не успели воспользоваться  шикарной возможностью отомстить за свои паучьи страдания, поскольку, все произошло очень быстро.  Она поверила, а рана была  промыта и перевязана. Однако, мы  с другом еще час сидели на грубых табуретках в тесной коммунальной кухне и ждали, не начнет ли действовать яд.  Мой кореш пытался изо всех сил убедить  меня, что  они, действительно, не успели...

    Боже мой! С тех пор прошло больше полвека и я стою на том месте,  где мы ловили тарантулов, где...

    Что это? Мне кажется, или на самом деле,  идет Нича и орет, как ненормальный: «Посмотрите какое паучище я поймал!!!» 
Но навстречу  идет старый алкаш с авоськой пустых бутылок в руке. Поровнявшись со мной, он лыбится беззубой  улыбкой и, стеснительно поздоровавшись, проходит мимо. Я оборачиваюсь и хочу крикнуть  «Нича, подожди! Ты что, не узнал меня?!»  Но нет никакого старика, да и Ничи давно уже нет. Тридцать  лет назад зимой его убили  возле дома, он не дошел  сто шагов до своего подъезда. Утром Ничу нашли примерзшим щекой к луже крови.

    Растерянный я стою на нашем любимом холме, где мы ловили тарантулов и где нам было так хорошо.