ОН ПЕЛ

  Мексиканская песенка «Селито гринго» золотилась на солнце, выпекая слова на губах исполнителя. Он пел надломленным голосом, гремящим ржавой связкой ключей к тайникам души.
  Он пел о привокзальной шлюхе, облеченной получасовой властью над единением двух тел.
  Об острове страданий, где нет тенистых пальм, напалма и мобильных телефонов.
  Он пел о молчании ветра, спрятавшего свой пыл в расселинах скал.
  О том, что за безостановочным треском кузнечиков не слышно пишущих машинок, расстреливающих несгибаемые умы.
  О маковых полях задурманенных юных лет без грязных шприцов и неоднократно использованных игл.
  Он пел о презренных лакеях в кулуарах клоак, сервирующих приемлемую ложь.
  Он также пел о несбыточном седьмом континенте немыслимого счастья, где дети подают надежды, не прося милостыню.

  И его обеззараживающая улыбка шарила по обветренным лицам слушателей в поисках признания.