Летними каникулами

ЛЕТНИМИ КАНИКУЛАМИ
      Была у нас корова. Ведь деревня же… Был у нас и ишак. Многие держали это животное, а как же без него,  – сила тяглая и очень ответственно-безотказная.
      Мы с братом Василием в семье были последышами. Старшие  поразъехались учиться. В конце сороковых учился я в 6-м классе.  Классом старше – Василий.
      Вернемся к  корове… А ей очень нужно сено. Это все знают. И ишаку без сена – не жизнь..  Во время летних каникул наша с братом  обязанность  - запастись на зиму кормом для коровы.  А как при этом без ишака? 
        Считалась в наших краях заготовка сена  в каком-то роде занятием  рискованным. А все потому, что вся земля вокруг  колхозная и косить траву на ней запрещалось.  А ее-то, траву, никто никогда и не скашивал. Осенью она высыхала и превращалась в бурьян.  Но не дай Бог попадешься объездчику,- отберет и телегу, и ишака в придачу.   Выход один - вставать утром пораньше, задолго до восхода солнца, чтобы избежать нежелательной встречи. 
         Так вот…Будила нас с братом мама. Мама нас жалела, но   свою жалость  скрывала в себе… Пройдут годы, и она  скажет об этом. Скажет с дрожью в голосе и  слезами в уже  старческих глазах. Тогда она была молодая… Красивая… Жизнью она, правда, побита была здорово…
          Как старший, Василий запрягал ишака. И вот тут нужно было следить в оба, поскольку весьма опытное и сообразительное животное при выезде из ворот норовило  увильнуть  не в ту сторону,  – знал ишак, что за другим поворотом ему уготована трудная работа. Нельзя не признать - хитроватый был Вася, мы так его звали…
          По пути к сенокосу , прикорнувши, дремали. Знали, Вася не подведет.  И он не подводил, не ошибался. Медленно  перебирал своими тонкими копытцами, но дорогой шел верною.
           Косили на обочине , по оврагам, по неудобьям,  на хорошие сенокосные угодья не покушались, понимали: нельзя… Но объездчика все-таки опасались.
           Косил всегда брат, боялся  он  вручать мне, неопытному, острую косу. Если кто косил когда-либо, знает, как трудна эта работа. А Василию-то  было всего лишь 15 лет.  Мне  предназначалось подбирать скошенную траву и укладывать ее на телегу. А это значит - таскать на вилах  босиком по острой стерне тяжеленные охапки сырой травы.  Тоже, надо признать, не легкое надрывное дело. И скажется оно  на мне потом, позднее, очень даже неприятными недугами. А то, что ноги постоянно были в ссадинах и занозах – это все пустяк, заживало…
        При  малейшем  подозрении на объездчика, а за него принимался любой  проезжающий,  мы пытались спрятаться в ложбинке или спускали ишака с телегой в овраг. И с какой  потом потугой    вытягивал Вася груженую телегу по крутому склону оврага! Жалея ишака, мы, сколь хватало сил, упираясь ногами в пыльную дорогу, помогали ему…
        Постоянно , при тяжелой и жаркой работе нас одолевала жажда. Кушать тоже хотелось… Но пить… До сих пор не могу понять, почему воду не брали с собой, а потому приходилось пить из луж или из глубокого арыка.  Брр… Удивительно, как нас обходила стороной какая-либо зараза… Бог миловал…
     Поражали нас никогда не забываемые моменты. Абсолютный восторг испытывался в тот миг, когда еще не родившееся солнце покрывало вершины гор Тарбагатайских малиновым цветом, а затем появлялся его край, и он буквально на глазах превращался в огромный, пожаром охваченный шар.  Становилось светло и прохладно, становилось как-то особенно трепетно. А кругом все зелено, а кругом густое разнотравие, а кругом цветы полевые. В этот миг мы останавливались, переводили дух, осматривались и позволяли себе минуту отдыха…Один Вася ничего не замечал, он просто щипал свежую траву… А по росе –то, по росе косилось гораздо мягче и приятнее.
       Такое же светлое чувство посещало нас,  когда уже лежа на возу с   терпко пахнувшей травой, мы смотрели на синее небо с проплывающими облаками. А облака по чистому небу, меняя свое очертание, являли взору нашему невиданные фантастические картины.. . Мы дурачились и Бог знает о чем-то болтали.  Мы испытывали невыразимое чувство радости от  того, что возвращаемся домой, что страшная встреча с объезчиком нас миновала…  И мне сейчас невыносимо жаль, - этому уже никогда не повториться…
         Чтобы развеять эту пастораль, расскажу об одном случае.  Возвращаясь очередной раз с сенокоса, мы остановились у оврага и отправились полакомиться ежевикой, оставив ишака без присмотра. Так вот, увлеклись.А ишак приняся щипать траву и незаметно сполз к краю оврага. Телега с тяжелым грузом скошенной травы возьми и перевернись кверху колесами. Вася опрокинут на спину, хомут жестко сдавил горло, бедное животное захрипело. В этот момент что-то заставило нас с братом взглянуть наверх и узреть чудовищную картину. Страх оказался в пятках, - мигом   у ишака, развязали супонь хомута, с большой натугою освободили животное от оглоблей и поставили его на ноги. Что испытывал в этот момент Вася, - нам не было ведомо, но по тому, что все тело его пронизывала дрожь, можно себе представить, какое потрясение он испытал. Бедный, нам его было жаль!
       Пока ишак приходил в себя, мы принялись выволакивать из оврага телегу. Сначала сняли колеса, отвязали бастрык и освободили повозку от травы. Удивляюсь, как ее, тяжеленную, на руках удалось поднять из оврага.  , Однако, «обули» в колеса, загрузили скошенной травой,  одели хомут на Васю,  поставив его на законное место между оглоблей.
       Дома нас уже давно с беспокойством  ждала мама, ждала с затирухой, забеленной молоком.  А что она могла нам еще предложить в те не особенно сытые годы? Ждали и новые, порой вовсе не детские, заботы. Но мы ими себя не озадачивали, мы были просто в детстве, мы жили той жизнью, которая нам была дана. Иной мы просто  и   не ведали…
       А вечером на разбросанном по двору для сушки сене  стелилась  постель, и мы, утомленные дневными заботами и опьяненные дурманным запахом, мигом погружались в сон, прерванный ранним утром прикосновением маминой руки: пора,  дети…