Марийка. Часть 6

   Несколько лет прошло с того незабываемого тёплого вечера.
Жизнь текла ровно и спокойно. Сын теперь работал на Севере, но каждый месяц приезжал домой. Фёдор, правда, так и не начал говорить, но иногда издавал слова и даже пытался произносить некоторые фразы.
Важно, что сам мог передвигаться и часами сидел, уставившись в телевизор, да и какое занятие может быть у полупарализованного  человека.
Осенние работы к тому времени уже закончились. Начались проливные дожди. Затяжные. Решили с дачи пораньше перебраться в город. Зять Егор уже который раз уехал в командировку в Чечню, а надо было уже похлопотать о госпитале. Боялись осеннего обострения.
-Мама, я вот тут нашла буклетик,- завела разговор с Натальей Мария,- давайте прочту, послушайте. Есть альтернатива госпиталям и такой центр есть даже у нас в городе.
-Интересно, давай, прочти. Тут буковки такие мелконькие, а я опять очки куда-то задевала.- заинтересовалась свекровь.
Мария монотонно начала читать:
-"Хоспис – это бесплатное государственное учреждение, которое обеспечивает уход за тяжело больным человеком, облегчение его физического и психического состояния, а также поддержание его социального и духовного потенциала.
Идеи хосписного движения в настоящее время распространяются по всей России. Всего в нашей стране сейчас существует около 45 хосписов, более чем в двадцати разных областях, в том числе в Москве, Санкт-Петербурге, Казани, Ульяновске, Ярославле, Самаре, Новосибирске, Екатеринбурге, Таганроге, Иркутске и многих других.
Зачастую слово «хоспис» ассоциируется у людей с неким домом смерти, куда люди помещаются на длительный срок доживать свою жизнь в изоляции от мира. Но это заблуждение. Система хосписов развивается, становится более популярной, ориентированной на человека и его потребности. Главная идея хосписа – обеспечить достойную жизнь человеку в ситуации тяжелой болезни. Современные российские хосписы работают практически так же, как и обычные онкодиспансеры, но специализируются на помощи пациентам в особо сложных случаях. Эта идея находит свое выражение в понятии паллиативной помощи".
-Всё, вроде, понятно, кроме "паллиативной". Давай, попробуем. Не все же время Надежду с Егором напрягать . А ты узнавала, нашего-то возьмут пролечить? И где это такое учреждение?
-Да в соседнем городе открыли, правда, на базе бывшего наркологического диспансера, но  теперь профиль другой.
-Надо бы Надежде позвонить, да посоветоваться.
-Ну, вот, опять за рыбу - деньги! - вспылила Мария.- Шагу без неё ступить не можете. Я к вам с открытой душой и чистым сердцем. Будто худого всем только желаю.
-Поезжай, будем оформлять.
   Документы сделали быстро, без излишних условностей, не то, что в госпиталь.
   Наталью Ивановну несколько смутило то, что хоспис был окружён высоченным бетонным забором, по верху которого проблёскивала колючая проволока и шлагбаум с охранниками. В приёмном покое все было чисто и цивилизованно.
Обходительный и учтивый персонал. В палату не пустили. Предупредили, что дни посещений разрешены только по субботам, в строго установленные часы. Фёдор крепко - крепко обнял жену и тоскливо, словно прощаясь, долго гладил по рукам. На глазах обоих навернулись слезы.
-Полечат тебя здесь, может, говорить начнёшь. А мне, вот, Мария путёвку в Дом отдыха выхлопотала, социальную. Тоже подлечусь, устала я очень. 
   Две недели в Доме отдыха тянулись томительным ожиданием. Чувство тревоги не оставляло Наталью ни днём ни ночью. Снился Фёдор, прежний, молодой и протягивал к ней руки. Потом шла другая картинка: эти руки вытягивались и превращались  в гибкие лианы, змеями, обвивавшиеся вокруг шеи, так, что трудно было дышать. И так каждую ночь. Терпению пришёл конец: она кое-как побросала вещи в дорожную сумку, написала отказ от лечения и двинулась в путь.
Не заезжая домой, подъехала к хоспису, но охрана внутрь не пустила, только сообщили, связавшись с врачом, что состояние больного удовлетворительное. Указали, что пускают  только в дни посещений. Не соло, нахлебавшись, глотая слезы, отправилась домой. Как только вошла в квартиру, не раздеваясь, поведала дочери по телефону о том, что случилось.
-Мама, жди, мы выезжаем. Егор как раз дома. Едем своим ходом, купили машину. - успокоила  Надежда мать.
    Приехали под утро и, не откладывая, тут же отправились к отцу. Охрана не оказала никакого сопротивления, когда увидела статного подполковника, показавшего им удостоверение, безропотно пропустили.
   Увиденное в палате всех повергло в шок. На десяти кроватях лежали больные, все были неходячие. Воздух, спертый и гнилостный, так и бил в ноздри. Из уток, стоящих под кроватями, смердило. Фёдор, на появление родственников, никак не прореагировал, обречённо глядя в пустоту. Прибежал главный врач, начал оправдываться, что учреждение бюджетное, персонал подсократили, санитарки не успевают. Чинить препятствий не стал. Только заставил подписать бумагу: отказ от госпитализации. Исхудавшего  и ослабевшего Фёдора усадили в инвалидное кресло, голова его неестественно запрокинулась назад.
   Дорога и свежий воздух привели Фёдора в сознание, закончилось и действие седативных препаратов, которыми пичкали его в хосписе. Он, с удивлением, поглядывал в окно и рассматривал улицы, украшенные триколорами, близились ноябрьские праздники.
   Все уселись за праздничный стол, президент зачитал Указ, что 4 ноября учреждается праздничным днём.
-А как же 7 ноября, теперь просто рабочий день будет?
-Видно, так и будет!
-И даже демонстрации в этом году не будет?
-Не знаю...
-А как же завоевания Октября?
-Новые времена наступили и новые праздники. Новая жизнь.
Долго ещё тянулась эта беседа. Уже и отужинали, а разговор только об этом и шёл.
-Отцу-то, как тяжело бы это все переносить пришлось. Ладно, не слышит. Уснул. - тихо проговорила Наталья, поглядывающая на спящего мужа,- коммунистом он был. Не из той элиты, которая выгоду из этого имела. Привилегиями своими не пользовался. Не выпячивался. Надо телевизор выключить.
   Громкий вскрик всех напугал!
-Отец не спит. Он умер. Надо же!
В такой день..
   Хоронили его 7 ноября. Гроб несли по Центральной улице, играл духовой оркестр. Казалось, что весь город, пришёл проститься с человеком. Гроб, обитый красным бархатом, несли на руках до самой окраины. Мокрый дождь со снегом падал на лица, казалось, что все плакали, вытирая мокрые глаза и лица. Прощались не только с человеком, а и с эпохой.
Эпохой, при которой прожили столько лет и не мыслили, что придут другие времена. Кто-то вынес красное полотнище с золочеными серпом и молотом и укрыл им тело.