Мне говорил твой друг

Мне говорил твой друг,
         твой друг мне говорил
                слегка печально,
что ты талантлив и велик.
Без связи с предыдущим, вдруг,
           мне говорил,
                что ты – вершина,
у ног моих вершины этой лик.
Мне говорил: "Нельзя,
         чтоб застилал туман глаза,
                в котором
на белом скакуне примчится рыцарь,
                пусть не скоро, примчится."
Он за тебя просил.
              Довериться рукам хорошим,
                твоим рукам.

Другой мне сказку рассказал,
         в которой я погребена во чреве
                у ледяной горы,
хранимой птицей УА,
        холодной птицей УА,
                немилосердной УА.
Он этой птицей УА тебя назвал,
                твой друг ненужный,
                песенный твой друг.

Твой друг ненужный,
        песенный твой друг, мне говорил:
из ледяного плена
         меня освободит
                весёлый сумасшедший леший.
Он думал леший будет он. Но он ошибся.

Из ледяного плена я выбралась сама.
И долго-долго вверх брела,
     себя разбитую в руках своих несла
с боязнью уронить случайно.
И с той вершины далеко внизу
   увидела, как у подножия
        ты, маленький такой,
           так суетно и так ничтожно
всё носишься с самим собой,
   свой голод утоляя у любого
               тебе доступного стола,
                и этим горд.
А я ждала другого. Не дождалась.

Оттаять помогли другие руки,
            которые готовы всем помочь
                в делах такого рода:
немного слов, лишь слов, целительно простых.
И как-то
        восстановился вновь порядок,
и равновесие опять восстановилось
          на новом уровне, на уровне другом.
Восстановилось празднеством случайным.

Вот только конь, мой белый конь, стоит один.   
Не держатся случайные наездники в его седле.
Их пешими встречаю у ворот и провожаю их,
                высокого достойных.
Но конь, мой белый конь, стоит один.