Лора

На тонком мраморе кожи твоей хрупкой шеи уютно разместились цепкие костлявые кисти прошедших в беспамятстве дней.
Когда иссякает шумный, мутный и мелкий поток моих мелочных и грязных идей, я всегда могу обратиться на северо-запад, бесповоротно загоняя себя в западню.
Твои загорелые уставшие плечи, твой утренний сонный запах и полные невинной наивности прогулки по рассветному авеню изгибают зигзагами мою внутреннюю колею благоразумия и чести.
В приступе местной анестезии, замораживающей уколом лидокаина, самонаправленной мести я рвал в беспамятстве будущие страницы дневников каждого, кто к тебе прикасался хотя бы однажды.
Я пытался бросить любые попытки стать тем самым героем, что спасет тебя от твоих же внутренних демонов: бескомпромиссно отважным, безропотно смелым, полным решимости идти в бой, даже если он заведомо окончится героической смертью, полной искупления и благородства.
Сражаться за тебя, всё равно, что натирать крепкую верёвку лавандовым мылом.
 
Но все мои видимые преступления, все мои внутренние уродства - именно то, за что ты меня так любила.