Героям 1812 года

На усах бриолин, завернулись колечками бачки.
Шашки бьют о колено, а справа свисает планшет.
Нынче в город, прервав лишь на ночь свои скорости-скачки,
полк гусарский вошёл. И здесь тех, кому всё равно, нет.
Смех и радость кругом, будто нету войны за порогом.
Звон бутылок с вином, и на вертел насажен телок.
Лишь отцы, всё кляня и крестясь, обращаются к богу.
Своих девок шальных запирают в домах на замок.
Ночь длинна, а запоры, гляди-ка, не так уж и крепки.
Кровь кипит молодая, в атаке запретный редут!
Жизнь идёт, её стебли безумно живучи и цепки.
И гусары, и девки – друг друга, конечно, найдут.
Вдруг корнет и поручик сойдутся о чём-то серьёзном.
Кто-то крикнет «Стреляться!», и вытащит уж пистолет…
Лишь полковник глазами сверкнёт в эту сторону грозно,
И пойдёт своим ходом вперёд бесшабашный банкет.
От усталости рухнут, уснув в белом плечике томном.
На пол слове прервав о высоком свой спор-разговор…
Им удастся лишь утром махнуть из удушливых комнат.
На мороз! На коней! На геройских сражений простор!
Что им будет, орлам? Что рубакам весёлым им будет?!
Шашка воздух сечёт, конь каурый несёт их вперёд!
Жаль… шальная шрапнель разорвёт им могучие груди…
В девяностом рождённым, год славы - двенадцатый год…