Гляну - и встречу Андрея скорбно-земные глаза...

Храм под Воронежем



Иверской Матери Божьей
церковь стоит над прудом.
Кем я, проезжий, прохожий,
по бездорожью ведом?
Путники не доезжают,
не добредают сюда,
но голубень отражают
серые воды пруда.

Но над крутым косогором, -
по-над страной ширины, -
к полновоздушным просторам
маковки вознесены.
Словно бы в хвори-заботе
травы находит зверьё,
так я в поспешном пролёте
с трассы увидел её –

церковь вдали... И «восьмёрку»
поворотил по буграм,
и отыскал на пригорке
белый, средь зелени, храм.
Тишь. По суглинку уклонов
лепится троица ив.
Кроток, как инок Платонов,
сыплется белый налив.

И над пустым котлованом –
ныне лишь хлопоты кур,
там, где за бурым бурьяном
райский краснел Чевенгур.
Сонно июльское лоно.
От буерака взойду
к церкви лебяжьей, исконно
моющей крылья в пруду.

И у сосновых дверей я
в Иверские образа
гляну – и встречу Андрея
скорбно-земные глаза.
Тихо. Лишь вечный ребёнок –
краткого гения бронь…
Бродят, поодаль иконок,
рыжий, с репьями, телёнок,
серый, в антоновках, конь.