Баллада о брошенных зимовьях

      Ташкент взят войсками генерала Черняева. Никто не знает зачем и почему.
      (Из дневника министра внутренних дел Российской Империи Валуева за 1862 г.)


Мне не хватает голосов людских
Среди безмолвья брошенных зимовий.
Где мужики, построившие их?
Где тот Игнат, Иван или Зиновий?

Наверняка, их нет уже в живых.
Недолог век у русского мужчины.
Спились… или от ран загнулись ножевых.
Иль сдохли по иной дурной причине.

В их смерти нет истоков роковых.
Мы – русские – привыкли жить рывками,
Попеременно – то себя, а то – других
Уверенно считая дураками.

А в состояньи дури русские – в тоске,
И к этой дури совесть приохотив,
Сорваться в бездну могут хоть в Москве,
Хоть здесь, в забытом Богом Приохотье.

Но что гнало их в эту даль и глушь,
Где можно выжить только на азарте?
Что брезжило в потемках русских душ?
И о каком они мечтали фарте?

Откуда в русских душах завелась
И до сих пор на дне души хранится
Слепая варварская страсть
Кроить и двигать прозябания границы?

Три века шли Сибирью мужики.
Нескладно жили. Скудно. Окаянно.
Прошли за Обь, за Енисей и до Амур-реки.
И вот дошли до кромки Океана.

Зачем катилось русских странствий колесо
До Приохотья, до Удских низовий?..
В ответ – молчанье обезличенных лесов…
В ответ – безмолвье обезлюдевших зимовий…

Приохотье. Удская губа. 60-е; Москва, 2001