Утро встречает дворовой заснеженной заводью

Утро встречает дворовой заснеженной заводью.
Под пристальным взглядом многоэтажных сот,
Стоит человек, и дышит, забавы ради,
И дышит ему ноябрь в открытый рот.
Спрятав встревоженный глаз в белизну пейзажа,
Ищет ответ в простуженном северном ветре:
Как относится к тому, что от раза к разу
Просыпаешься в этом, застывшем на годы, кадре?
Стоит человек, и дышит, в немом сомнении,
И дышит с ним в такт обыденная тревога,
Чуть дальше, на вдох, от паспортной даты рождения,
Чуть ближе, на выдох, к уюту пространства гроба.
И можно запить, и заесть, и заполнить делами,
Забить, залатать сквозную, фатальную брешь,
В которую мысли, ночами, бездомными псами
Входят и спрашивают: «ты до сих пор не спишь?»,
И можно лежать до утра, обнимая внезапное тело,
Веря, что это пройдет, как проходит болезнь,
Все б ничего, да только ладонь вспотела,
Поймав за плечо под шумок уходящую жизнь…
Стоит человек, и дышит двором заснеженным,
Спешащими мимо тенями больших забот,
Бледностью утра, словно бы кем-то обиженного,
И дышит ему ноябрь в открытый рот.
Можно прикинуться, в целом, довольным собой,
Успевшим в последний вагон, оплатившим проезд,
Имеющим то же, что и любой другой –
Казенное счастье, пожитки, нательный крест,
Рельсы несут по маршруту ревущий состав,
На поворотах трясет нажитОго груду,
Встретит прокуренный тамбур, вопрос задав –
Едешь КУДА? Или, хотя бы, откуда?
Дернешь стоп-кран не ты , но тот, что в тебе,
Шепчущий горькую правду о сладкой лжи,
Тот, мучительно сжавшийся в тишине
Пыльных углов еще не обжитой души,
Молча укажет на брешь, что в бетонной стене,
Сквозь которую ходит сквозняк навестить родных,
Можно ее забить, залатать, но едва ли к зиме,
Да и к чему, если, глядя в нее, забываешь о всех?..
Стоит человек. И дышит. Без задней мысли.
Бессмысленно тратит общий для всех кислород.
Деться теперь куда? В бездну ли? В высь ли?
И дышит ему неизвестность в открытый рот.
А кроме него – никого. Заполняя пустоты
Падал снег. Ноябрь был бледен и тих.
Лишь молча следили за ним многоэтажные соты,
И дымились торфяники душ, обитающих в них.