Часть 18 Энрике из цикла Одинокий пастух

Энрике
Ревность.
Энрике заполнял бумаги, когда вошла Николь. В последнее время ее присутствие выводило его из себя. Он даже не ожидал в себе столько яростного гнева и желание властвовать. Ее равнодушная улыбка, его просто бесила. Ему хотелось сначала сделать больно, а потом уже не просто подставить плечо, а так, чтобы оно было единственное и нужное. Но в ней что – то изменилось. И по ее шуткам во время всеобщей трапезы, Энрике понимал, что она себя так же сдерживает, и одно неверное слово, они многое друг о друге узнают.
Вот и сейчас, это напряжение не спадало. При условии, что у Николь появилась отвратительная привычка: прийти и молчать, ожидая, когда он обратит на нее внимание. Но сегодня он не даст ей зрительно приколоть себя к столу.
- Что – то случилось? Я работаю. При условии, Анна попросила выходной, и мне приходится справляться самому. А всё так хорошо начиналось, когда я только нанял ее на работу. У меня почти получилось создать идеального себе ассистента. Но видно у меня такая участь, не иметь идеального.
- А ты никогда не рад ничему.
- К чему это ты клонишь? – он попытался даже примирительно улыбнуться.
- Вот тут я соглашусь с тем, что сказал Тэн.
- А как же!  Видят боги, как я не хотел начинать этот разговор, но видно придется.
- Какой разговор? – Николь подозрительно прищурилась.
- Нужно было прислушаться к тебе и выставить его из дома. Я могу потерпеть Алекса, как близкого Анне, но этого синеглазого…
- Не продолжай! Лучше сразу остановиться! – глаза Николь злобно сузились, как у кошки, готовой поймать жирную мышь и полакомиться ей.
- Не закрывай мне рот, - Энрике встал, понимая, что теперь он точно не остановиться. Он слишком долго терпел. Особенного этого всезнающего выскочку, который стал крутиться возле Николь, как пчела над медом. Он постоянно трогал ее за руки, ходил с ней на прогулку, проводил время. А ночью, он даже не хотел знать, что может происходить ночью. Его бы воля, он лично бы проверял покои Николь, но вряд ли она бы ему это позволила. Как давно, он говорил ей, что она ему не нужна. И когда она это приняла. Он сгорал от ревности. Сейчас бы ей крикнуть это, чтобы не думала, как хорошо сейчас стоять и надменным холодным взглядом его обливать. Но он представлял себе Николь в объятьях Тэна, и ему хотелось придушить их обоих. Он закрывал глаза, и уже слышал ее сладостные стоны, -  Он мне не нравиться!
- Ах, он тебе не нравиться! А тебя не просят с ним общаться! – Николь стала продвигать  воинственную позицию.
- И тебя тоже не просят с ним общаться, - Энрике быстрыми шагами подошел к ней, и схватил ее за плечи, так что она не успела попятиться назад, - И как близко Вы уже общаетесь? Расскажи мне, Николь! Может, я отражу это в свое новой книге, как я пригрел  добровольную шлюху у меня дома. А она ублажала гору мышц.
Николь вырвала руку и силой ударила его по щеке, оставив красный след.
- В  дополнении к твоему шраму. Пусть я буду шлюхой, зато удовлетворенной, и не твоей. Что ты думал, я у ног твоих буду вечно ползать? Или с ума сойду, без твоей улыбки?
Энрике смотрел на нее, но не отпускал руки от ее тела. Он так устал и так соскучился по Николь, по той Николь, которая его когда – то любила. Ну, как она не понимает, что у него больше никого нет уже в душе, кроме нее. Николь все говорила, а он даже не мог и не хотел ничего сказать в ответ.
Энрике наклонился и поцеловал ее в щеку. Николь оттолкнула его.
- Найди, себе другой оплот любви, мистер Портман. Я не хочу больше твои ласк, - хотя ее глаза говорили обратное. Энрике отступил, взяв со стола часть бумаг, он кинул в горящий очаг.
- Значит, и я ошибся, Николь. Я, наверное, полюбил тебя, но любовь – это болезнь. Как только мы узнаем человека ближе, начинается процесс исцеления. Я тебе больше этого никогда не скажу. Видно, и я не заслуживаю, чтобы меня любили. Уходи, пока я не передумал.
**************
На лице Энрике была холодная маска. Он сидел за столом, думая только  ему известном горе. Спокойствие растеклось с осознанием, что нужно жить дальше. Этим правилом, он руководствовался всю жизнь. Так было легче. Страх, как огромный зверь загнан в сердце,  в прочем, как и любовь. Одно может не давать покоя. Виктория умерла, и он ее уже не увидит. А Николь была живой, горячей. И не его.