Как можно о любви писать...

Как можно о любви писать,
когда убийцы взгляд чугунный
пошёл весь день полосовать,
а ночью плащ порезал лунный?

Презрительный томил прищур
и беспричинно понималось,
что не пугают крест и чур
того, что от людей осталось.

А полночь мучила дождём
и хулиганским тонким свистом,
сводила счёты с ноябрём
и подпускала день на выстрел.

Кто спрятался, тому везло.
Пока везло. Но голос вещий
пророчил преступленье, зло.
Лик не казал пророк зловещий.

Шли преступленья нарасхват,
проваливались в яму крылья,
и ангел, видом вороват,
пресечь пытался сна усилья.

Ему такое не впервой,
он знал условия задачи.
Превозмогая ночи вой,
спешил он сон переиначить.

Сон снился скоро, без помех.
Тайком он снился, смутно, слепо,
и кутался в себя, как в мех,
и обрывался вдруг нелепо.

Затычкой наступленье дня,
обозначенье новых сроков,
и солнца зев, как зев огня.
А жизнь и смерть, как две сороки,

уселись мирно в лопухи
и придорожные бурьяны,
где кучи пыли и трухи
разбросывает ветер пьяный.

Чёрт постарался или Бог?
И что любовь сказать посмела
на перепутье всех дорог,
качая головой несмело?