Вторая казнь

Осечка есть и отступление, плен.
Враги поймали Зою и глумились вдоволь.
Уже трава сменилась не однажды и все тлен.
Но память подвига ее не смолкнет зовом.

Девичьи плечи били и стегали,
босую по снегам села водили по ночам
и губы Зои керосином обливали,
а после зажигалку подносили палача.

Ее живую вешать средь села тащили,
она ступала, морщась от невыносимой боли.
Фотоаппаратом немцы щелкали, глаза таращили,
но не сломили дух ее, характер, силу воли.

Она стояла прямо, как тростинка, вся в увечьях
и звонким голосом в последний раз с своею речью,
мужайтесь, люди, нас миллионы, всех не перевешать
и с нами Сталин, весь народ страны, носы не вешать!

Но подскочил палач - откормленный бугай и выбил.
Тростинкой тоненькой девчушка Зоя, партизанка, воин,
кто поливает грязью имя чистое ее, тот не достоен
называться человеком, он есть фашист и им прослыл.

Вторую казнь теперь по имени ее и памяти о ней,
все переиначат, исказят и оболгут, помои льют.
Но каждый раз сражение свое ведет и Зоя все сильней
всех козней не людских, клеветников, что лгут.