Попал петух

Обычный чартер Питер – Хургада.
В салоне стойкий запах дьюти фри.
От барышень духами хоть куда,
От "джентельменов" алкогольным "фи".

Пристегнутые наспех ремешком,
Хрустя во рту дешевой карамелью,
Взлетают пассажиры с запашком,
Прощаясь в раз с земною канетелью.

Блондинка верещит на вираже,
Бодаясь с впереди летящим креслом.
Кричит, что "налеталась, б..ь, уже"
И хочет распластать под солнцем чресла.

Заутреннюю песню доскрипев,
Петух расправил хвост в своем сарае.
Наседки ж, от рапсодий обалдев,
Бежали прочь и матерно ругаясь.

Обижен невниманием слегка,
Плывет Петух во двор, шагая гордо.
Плебеев озирая, свысока,
Кудахчет, на помет ступая твердо.

Добить своим сопрано птичий двор
Взлетел артист к трубе и сел, как флюгер.
Расправил крылья, клюв раскрыл для ор,
В грудь воздуха набрал и… сделал кУвырк.

Ну, парились, конечно, мужики.
Ну, выпивали. Что же делать в бане?
Плеснули ковш. Надеялись воды…
Кто ж знал, что самогон так жахнет?

Рулежку завершая, самолет,
Вздымает в небо шум остервенело.
Колеса оторвались, поднят хвост,
Придавлена блондинка чьим-то телом.

Упрямо набирая высоту,
Пилот направил курс на пирамиды.
Народец замечтал про Хургаду,
Ту, что чуток левее Атлантиды.

Петух застрял в трубе. Какой пипец!
И хорошо хоть клювом кверху вышло.
Но только осознал сие певец,
Как снизу запылало жаром дышло.

Хороший пыж - лохматый птичий хвост.
Натужилась печурка, покраснела…
И стрельнула.  Как раскаленный гвоздь
Пернатая комета полетела.

Аэробус, рассекая облака,
Стремится в рай, где "онли ол инклюзив".
Перегидрольная, помадой для гудка,
Глядясь в окно, очерчивает губы.

Зрачком гуляя по белесым облакам,
Замыленный от алкоголя глаз,
Вдруг выхватил по курсу петуха
И траекторию того прочел на раз.

Идя с истошным криком на обгон,
"На честном слове, на одном крыле",
Петух по праву ненавидел самогон,
Благодаря которому усердно в высь летел.

К иллюминатору приклеив макияж,
Блондинка, рот открыв, глядела чудо:
Как "гордый птиц" цепляя фюзеляж
Пытается стучать в окошко клювом.

Немного поразмыслив, как смогла,
Она ему рукой махнула мило:
Мол "здравствуй, птица счастья…, тра-ла-ла…"
И, собственно, за сим к нему остыла.

Тут, крейсерскую скорость потеряв,
Пернатый стал терять свою надежду,
На ярко напомаженных губах прочтя,
Что жизнь уже не будет той, что прежде.

Он, в миг, забыл про старый птичий двор,
Про куриц, что кудахтали вздыхая,
Что, мол, "красив и статен, и остер
И взгляд орлиный в душу западает".

Запал петух…, увидев за стеклом,
Под крашеной соломенною челкой
Курносый нос и черных бровок дом,
Два карих глаза хитрой пьяной щелкой.

Уж восемь тысяч… Минус тридцать пять…
И птичья не реальная мечта разбилась.
Ромео стал немного обмерзать
И сердце на лету остановилось.

Последний взмах и вот уже крыло
Всосало в миг в турбину самолета,
Но клюв застрял в закрылках… Не спасло.
И кнопки замигали у пилота.

Зажглось табло: "ремень" и "не курить",
Закуришь тут, когда дымит по борту.
Блондинка начала грустить
И снова заскучала по курорту.

Что слева, двигатель, чихая и плюясь
Изверг с дымком останки птицы счастья
Букет из перьев, медленно кружась
На берег речки траурно спускался.

В парилке обгорели мужики,
Внимательнее будут впредь на СПА.
Сидели мрачные на берегу реки -
Спирт не чего на камешки плескать.

Однако лайнеру  пришлось вертаться вспять
И напрочь протрезвевшие туристы,
На птицу "певчую" тут начали роптать:
Мол "вот, летают в небе террористы".

А перья, по течению реки,
Уносит мутная вода куда-то вдаль…
И пассажиров, алкоголю вопреки,
Объяла непомерная печаль…

Вот так порой бывает, что любя,
Поднимет что-то до невиданных высот,
А тот, не справившись с подарком бытия,
Возьмет и беспардонно все просрет...