Родничок

Летела в небе стая журавлей,
Неся на крыльях счастья много-много.
Ей родничок шептал: "Испей, испей
Моей воды. Возьми её в дорогу".

Но омрачилась взрывом тишина,
Слезами окропились травы, росы:
В июнь влетела злобная война,
Обуглив ив, берёзок белых косы.

Скрипя, вошла и в город, и в село,
И возвела в них виселиц аркады,
Взяла детей и женщин под крыло,
Взвывая смерти, мук им серенады.

И разбомбила Брест и Ленинград,
Живьём невинных деток схоронила.
Смеясь, ждала людей у адских врат –
Была готова каждому могила...

Захлопывались двери старых хат,
В которые людей сгоняли звери.
Был Гитлеру здесь чёрт и сват, и брат   
И в человечность было тесно вере.

Плыл запах гари над землёй святой
И крик беды, отчаянья и горя:
- Не надо, фриц! Опомнись же, постой!
Ты выпил крови белорусской море.

Спаслась я чудом. Жить же – не могу!
Как будто в смерти тысяч виновата…
А что тебе с их гибели – врагу?
За что такая зверская расплата?

Коль  жизнь нужна, возьми же, фриц, мою,
Но отпусти детишек, ради Бога.
За сына и таких, как он, стою!
Открытой быть должна для них дорога.

Раздался выстрел в мёртвой тишине,
Вонзилась пуля в тело, будто жало...
И струйкой потекла кровь по спине...
От ужаса земля-мать задрожала.

Из-за сарая выбежал босой
Мальчишка белокурый, синеглазый.
А смерть шагала рядом с ним с косой,
Не обнажив своё лицо ни разу.

Смотрел ребёнок на оскал зверья,
Не понимая радости фашистской.
Лишь чёрный пепел стаей воронья
Летал безмолвно над душою чистой.

– Не ваша это, дяденьки, земля!
И не для вас так ярко солнце светит!
Убили маму?! Но луга, поля
Восстанут, и на выстрел ваш ответят...

Багряным стал в мгновение висок
Окрестных сёл задиры, «генерала».
Упал, взмахнув руками, на песок,
Туда, где мать тихонько умирала...

А в небе стая белых журавлей
Кружила, провожая души к раю.
И родничок журчал: «Налей, налей
Моей воды в сосуд судьбы до края».



03.03.2017 г.