Притча

По берегу шли
                неизвестно куда
Два пса -
                одиноких  и смелых.
А рядом, в речушке,
                журчала вода –
Прощальную песню
                им пела.

Над ними клубятся
                в небесной дали
На горы похожие
                тучи.
Один из них – старый
                больной инвалид,
Другой –
                молодой и кипучий.

Гоняет он пташек
                и в норки суёт
Свой нос
                любопытный и чуткий,
И, радостно лая,
                с собою зовёт,
В речушку бросаясь
                за уткой.

Печально глядит
                на юнца инвалид.
И скалится
                в горькой улыбке:
Спина искалечена,
                лапа болит...
Такой же, когда-то,
                был прыткий.

Сражался в былые,
                далёкие дни
С соперником
                сильным и грозным,
Красивых подружек
                он страстно любил
В зелёные
                дивные вёсны.


Всё было:
                и дети, и дом, и еда,
Весёлая жизнь
                и охота...
И даже не думал,
                что злая беда
Однажды
                ворвётся в ворота.

Не нужен он стал:
                изувечен хребёт,
И лапа поломана
                в схватке.
То свой же щенок
                его кость отберёт,
То дома
                с женой неполадки.

Ползёт на охоту –
                на помощь зовёт
Щенят,
                повзрослевших и сильных.
Да зря только лает –
                никто не пойдёт
За ним
                от подачек обильных.

Он горд для подачек -
                привык добывать
Себе пропитанье
                охотой.
Они ж научились
                куски воровать,
Прочь гонят –
                им чужды заботы.

Красивы, могучи...
                С недавней поры
Подруг завели
                всем на диво.
Но где их любить?
                Из родной конуры
Родителей выгнали
                живо.      

                ***

И стали собаки –
                отец их и мать –
В берлоге ушедшего волка
Безрадостный век свой
                одни доживать,
За дичью
                гоняясь подолгу.

Презренье и ярость
                в сверканье клыков
У некогда милых щеняток
Они заслужили,
                да пена плевков
«Украсили»
                жизни остаток.

Один сын завистлив –
                всё тащит к себе,
Не нужен никто ему боле.
Подругу свою
                уподобил рабе,
Зубами диктуя
                ей волю. 

Другой – так охоч
                до любовных сетей,
Что продал
                и тело, и душу
За сладкие грёзы
                животных страстей –
Трясёт его сука,
                как грушу.

Но оба хитры:
                чуть забрезжит беда –
Несутся к отцу,
                завывая.
И знают –
                старик им поможет всегда,
Хоть гонит их
                целая стая.


Отхлынет гроза –
                и опять им плевать
На кровь
                и на раны отца.
Пусть дохнет
                и он, и уставшая мать
Вдали
                от родного крыльца.

И, грустные часто,
                собачьи глаза
Тоски наполняла слеза...
Полоска их жизни –
                сплошная гроза !
Ох,
                чёрная та полоса.


Однажды, с добычей
                с охоты приполз,
Но только
                не встала жена...
От дикого горя
                завыл старый пёс;
Плыла равнодушно
                луна.

В отчаянье
                уши и нос ей лизал,
Всё на бок
                хотел повернуть...
Затем,
                к ней прижавшись,
Он долго
                лежал...
А утром отправился в путь.


Никто не заметил
                уход старика –
Всяк занят
                своею проблемой.
А он устремился,
                где плещет река,
Туда, где нет зла
                и измены.

Домашний, доверчивый,
                ласковый пёс,
Любовь потеряв
                и детей,
В тот край
                своё горе и сердце понёс,
Где нет
                ни собак, ни людей.

И только соседский
                щенок-сирота
С собой взять
                его попросил.
А что же наш пёс ?
                Он – сама доброта:
«Пойдём.
                Да немного уж сил».

 «Отец! Ничего,
                мы с тобой проживём:
Я – резвый, ты – опытный...
                Враз
Добуду чего –
                вместе мы пожуём,
Твои я
                и лапы, и глаз».

И взглядом с улыбкой
                окинув щенка,
Сказал пёс:
                «На старости лет
Дал Бог
                настоящего друга–сынка,
Видать
                буду сыт и согрет».

А сверху лучи
                золотые лились,
Звенела кузнечика скрипка...
И рвАлась душа стариковская
                ввысь,
На морде
                светилась улыбка.

                ***

Поведали эту историю мне
Два пса, что к костру подошли.
И долго мечтали о дальней стране,
Которой пока не нашли.

«А как сыновей жизнь сложилась сейчас?» -
Я тихо спросил старика.
И мудрость увидел измученных глаз,   
Что в них накопили века.

Страданье и нежность я там прочитал !
Но взгляд потускнел и погас...
«Ну, что, сыновья…» - старый пёс отвечал,
Вздохнул, и продолжил рассказ:
"Прошёл уже год. Сиротинка-щенок
Поддерживал силы во мне –
Дрова заготовил нам на зиму впрок,
И зайцев ловил при луне.

Весною собрались опять в дальний путь,
Вдруг видим, к нам кто-то спешит - 
Огромные лапы и мощная грудь...
Лихая собака на вид.

Он радостно к нам, как стрела подлетел.
Визжал, как младенец-щенок,
И в морду, и в ухо лизнуть мне хотел –
Мой младший проказник-сынок.

Из глаз его слёзы катились ручьём,
Мотал он хвостом, что есть сил...
Мой спутник оттёр его сильным плечом
И, грозно нахмурясь, спросил:
«Ты, вижу, тот самый, что бросил отца,
Тот самый, что предал и мать ?
Один из двоих, что с родного крыльца
Их гнали куски собирать ?

Да как же ты, подлый, явился сюда ?
Иль совесть в разлуке с тобой ?
Иль снова у вас приключилась беда ?
Когда старику дашь покой ?»

Сурово сказал: «Я обид не таю.
Его, как родного, люблю.
Отца заменил он и маму мою,
Ему свои песни пою.

Ему приношу я добычу свою
И слушаю мудрую речь,
Но, если уйдёт он в стаю твою,
Попробуй от бед не сберечь !

И пусть ты сильнее – где б ни был – найду,
На смертный я вызову бой...
Быть может умру, но за честь постою
Я в схватке кровавой с тобой! ».

«Отец! - обратился мой младший ко мне –
Прости ты меня, подлеца !
Как ночь наступает, я вижу во сне
И мать, и больного отца.

Тоска не даёт мне покоя с тех пор,
Как стал одиноким наш дом.
В глазах у жены моей вечный укор,
А в горле застрял словно ком.

Я сыт и силён, но повсюду один –
Уж больно вина велика...
Родился прекрасный ваш внук, а мой сын,
Но радости нет мне пока.

Я был своенравен, заносчив и глуп.
Теперь я другой – ты поверь.
Я плачу, что мать не прилижет мой чуб,
Отец не откроет мне дверь.

Я плачу, что мамин не слышать мне смех,
И радость не видеть твою,
И давит на душу великий мой грех,
И в сыне себя узнаю.

Вот жаль, что наш старший наивен, как был.
Живёт, словно в розовых снах.
Он мать и отца навсегда позабыл,
И время проводит в пирах.

Как раб у жены он в прислугах живёт,
Боится ей слово сказать.
Она из него всё трясёт и трясёт,
Чуть что – зубом бешеным – хвать!

Узнал я, что матери больше уж нет –
От голода сдохнуть хотел.
Угас для меня жизни солнечный свет,
Настал всех мучений предел.

И только единственный был здесь конец –
Я должен тебя отыскать !
И, если ко мне не вернёшься, отец,
То скоро увижу я мать».

И мука такая в глазах у юнца!..
Раскаянье, стыд и любовь,
Что понял приёмыш – тут сердце отца
Разлуки не вынесет вновь.

А я всё внимал, как в каком-то бреду –
Зовут меня снова домой... 
Но дома ведь нет – так куда я пойду
Один, без любимой, с тобой.

Ответил ему: «Понял всё я, сынок,
Пусть будет спокойна душа.
Гляди, как весенний звенит ручеёк,
Для добрых – как жизнь хороша !

Ты жди и надейся !..
В счастливый твой час
Встречай нас собачьей гурьбой».
...И спутнику-другу сказал: «А сейчас,
Отправимся дальше с тобой».