Детство, обожжённое войной

(из рассказов-воспоминаний детей войны 1938-1942 года рождения, выпускников 1957-1958 годов школы №4 им. А. С. Пушкина в Городе-Герое Керчи, книга "МЫ РОДОМ ИЗ ШКОЛЫ ПУШКИНА (записки поколения уходящего)", составители: В. И. Ильченко, Е. А. Дудник, М. Г. Столбовская, под общей редакцией В. И. Ильченко,  факсимильное издание, Керчь, 2007 г.)
               
                "И пусть мы были маленькими очень,
                Мы тоже победили в той войне!"
                Слова из советской песни

 "Мы с мамой, как эвакуированная семья военнослужащего, добирались из Ленинграда в г. Ейск в переполненных поездах много дней. В декабре 1941 г.  родилась в г. Ейске  моя сестрёнка Таня, а в ноябре 1942 г. из ставшего прифронтовым Ейска наша семья (мама, крошечная сестрёнка, прабабушка и я) чуть ли не под обстрелом переехала в г. Геленджик, откуда под бомбёжкой едва успели погруэиться на один из последних тральщиков, который доставил нас в г. Поти... Город бомбили, бомбили и море, возле которого мы ждали тральщик, на котором нас должны были эвакуировать. Подошёл один из катеров, приказано было грузиться, но я, со слов мамы, поднял такой рёв, что тот переходил в истерику, и на этот катер мы не попали. Точно такая же история произошла и с погрузкой на другой катер. А когда уже отчаливал под бомбёжкой последний тральщик, я со всех ног кинулся к нему, увлекая за собой маму с маленькой сестрёнкой Таней на руках и бабушку.    Смутно помню, что нас обстреливали, сильно качало на волнах, и те перехлёстывали через палубу, на которой мы сидели. Однако добрались благополучно. А те два катера были потоплены. Судьба...
 (Валерий Ильченко, родился в мае 1939 г.)

 "Смутно помню, как я, совсем маленькая, бегала по большому залу, где было много людей с узлами и чемоданами... Потом мама взяла меня на руки, и я уснула. Проснулась в тёмном и тесном помещении у мамы на руках, а снаружи слышался грохот. Мама сказала потом, что разбомбили вокзал, где мы ждали поезд, а люди, которые не успели спрятаться в подвале, погибли. Мне было около 2-х лет..."
 (Марина Столбовская)

        В те годы дети рано взрослели, стрессы оставались в их памяти вспышками чувств. А подробности рождения совсем маленьким рассказывали, уже  после войны, их мамы:

 "Немцы согнали всех молодых женщин и детей, погрузили на платформы, чтобы везти в Германию. Мама, беременная младшей сестрой Людой, тоже была схвачена. Осень, холодно, дождь... Начались роды. И на открытой платформе, сидя, она родила Люду. Судьба - обе остались живы. На перешейке наши войска разгромили немцев и освободили женщин..."
 (Георгий Хрони)

 "Мама, беременная двойней, едва успела эвакуироваться на Кубань. Везде бомбили. Она шла и шла вместе с другими беженцами. Было очень холодно, спали в степи, в окопах... Начались схватки, родила в окопе, сразу двоих, меня и сестру Лину. Пуповину перевязал солдат... С мамой была ещё одна наша сестра, Надежда (!), 13 лет.  В жутких условиях, в холоде и голоде моя бедная мама скиталась с нами, тремя детьми, до 1944 года. После окончания военных действий мы сразу вернулись домой в Керчь. Затем возвратились с войны отец и два брата. Дом наш был разрушен, жили в сарае, в страшной бедности. Ели крапиву, улиток..."
 (Эмма и Лина Гуманенко, родились 18 сентября 1941 г.)

 "Я родился под Керчью в грозном сорок втором. Знать, был рядом со смертью под фашистским огнём... Это была полоса боевых действий Керченско-Феодосийского десанта. В мае 1942 года наши отступали к переправе на Тамань после прорыва немцами нашего фронта под Феодосией. Мне было 3 месяца. Со слов мамы и старших сестёр, в нашу хату заскочил немец с автоматом, а в ней мама, четыре сестры, два брата и я, самый младший, лежу на кровати (отец на фронте). Немец взял меня на руки, я разорался и обмочил ему мундир. Все подумали, что это конец, так как в первую оккупацию Керчи немцы расправлялись с плачущими детьми и их родными. Но обошлось - немец только засмеялся, отряхнулся и вышел. Судьба. Второй раз, уже в полуторалетнем возрасте, я спасал от угона в Германию старшую пятнадцатилетнюю сестру. Немцы в 1943 году полностью выселили всех жителей из Керчи, а на пропускном пункте отбирали молодых для угона в Германию. Сестру нарядили старухой, измазали лицо и дали меня ей в руки. Так и проехали на подводе через пропускной пункт. Когда семья вернулась, нашей хаты уже не было, её разобрали после бомбёжки до основания".
 (Александр Беличенко, родился 24 февраля 1942 г.)

 "Родился в 1941 г. в г. Керчи. Отца увидел только в конце 1945 г., когда он вернулся с войны. Я помню, как ложился спать в холодную постель и просыпался в холоде. В комнате стояла буржуйка, и пока она горела, было тепло, а как только тухла, становилось холодно - ведро с водой полностью замерзало. Мне всегда не хватало еды. Помню, как я собирал крошки хлеба со стола, намочив палец слюной..."
 (Евгений Костюк)

 "Родилась за 5 дней до начала войны в пограничном городе Белостоке, на границе с Польшей, где мой отец служил в инженерно-строительных войсках. 22 июня мою мать вместе с жёнами военнослужащих посадили в товарный вагон для эвакуации. 24 июня эшелон обстреляли немецкие самолёты. В вагоне появилось много убитых и раненых. Тогда убило и моего старшего брата, которому было 9 лет..."
 (Лариса Рослякова, родилась 15 июня 1941 года)

 "Родилась 7 мая 1942 года в г. Керчи. Папа работал на железной дороге, поэтому на войне не был. Жить было очень трудно. Мама пошла на биржу труда, и в это время началась бомбёжка. Маме оторвало ногу, так как ей во время не была оказана медицинская помощь, она умерла. Меня с братом Олегом (старше меня на 1 год) воспитывала бабушка, мама моего отца. Отец взял одно ведро угля на железной дороге, и его посадили в тюрьму в Донбассе, и бабушка отдала нас с братом в детдом, который располагался тогда на улице Самойленко..."
 (Вера Волох)

 "Детство было очень трудное, голодное... Часто, лёжа на спине смотрел на небо и говорил: если бы хлеба, сколько неба"
 (Виталий Курилех)

 "Отец работал на железной дороге, и потому жили мы у станции. Началась война. Отец сразу же ушёл на фронт, и остались мы втроём - я с сестрой и мать. В 1944 г. в наш дом попала бомба, и он был полностью разрушен. Переехали жить в брошенный кем-то  дом на железнодорожном посёлке. Жили тяжело, как и все из моего поколения, дети сурового военного времени..."
 (Александр Погорелов, родился 20 сентября 1941 года)

 "Я родилась в Челябинской области, куда маму эвакуировали с моей старшей сестрой Валей, когда начали бомбить город Полярное, где папа служил морским офицером. Папа был контужен, служа на подводной лодке, охранявшей морские конвои. Его демобилизовали, и он выбрал для жительства Керчь, где был железорудный комбинат, и пригодилась его мирная профессия горного техника. Прибыв в Керчь, увидели здесь одни руины. Как сказал какой-то писатель (кажется, Павленко): "Руины Сталинграда не произвели на меня сильного впечатления, т. к. до этого я видел Керчь...". Несмотря на то, что мы, дети военных лет, были плохо одеты, мы ещё и постоянно недоедали (я помню очереди за хлебом и голубую мечту - конфеты, слипшиеся "подушечки"). Помню, как мы варили солёную хамсу, имитируя уху. Так вот, несмотря на это, мы всё-таки выросли оптимистами".
 (Людмила Бродова, родилась 8 марта 1942 года)

 "Я родилась в конце сурового 1941 года в Новый Год. Шли тяжёлые бои. Наши войска отступали из Керчи, и станица Выше-Стеблиевская, где жила мамина семья и где родилась я, находилась под обстрелом и нашей, и немецкой артиллерии. И, как рассказывала мне мама, мы чудом остались в живых, когда рядом с погребом, где она со мной укрывалась во время бомбёжки, разорвался снаряд. Папу я впервые увидела, когда мне уже было 3 года. Его полк, где он был командиром батальона "катюш", переводили на  другой фронт, и он заехал на два дня к нам. Именно с этого времени у меня появилась память... В 1948 году после демобилизации папы мы переселились в Керчь. Полуразрушенный город, полуголодные люди, вкус хлеба, что выдавали по карточкам - это воспоминания раннего детства".
 (Валентина Кучеренко)

        В апреле 1944 года Керчь окончательно была освобождена от гитлеровцев. Те, отступая, взорвали большинство зданий, превратили в руины фабрики, заводы, школы. В разорённом городе, дважды оккупированном немецкими войсками и дважды освобождённом нашими десантами, и после войны жилось тяжело. Вот как вспоминает участник освобождения Керчи Первый секретарь Керченского горкома партии тех лет в своей книге "Так сражалась Керчь" Н. А. Сирота:
 "В ночь на 11 апреля последовал удар Отдельной Приморской армии. К 6 часам утра Керчь была освобождена.... И вот - перед нами Керчь. Груды дымящихся развалин. Здесь была гостиница, рядом госбанк, здесь - школа, а здесь - завод. Теперь всё это руины, бесформенные груды камней. Город почти безлюден. За весь день 11 апреля мы обнаружили лишь 34 человека, и это в городе, где до войны насчитывалось 104 тысячи жителей."

        20 апреля состоялся большой митинг, на нём было принято обращение к бойцам и офицерам Отдельной Приморской армии и морякам Азовской военной флотилии. В нём говорилось:
 "Чёрные тучи фашистской оккупации навсегда запомнятся нам, как невиданный в истории кошмар. Фашисты варварски разрушили наш город. Сравняли с землёй завод имени Войкова, железорудный комбинат, судоремонтный завод и много других предприятий, созданных за годы пятилеток. В груды развалин превращены дома, улицы и целые кварталы, большинство керчан остались без крова, а сколько их вместе  с детьми погибло от кровавых рук гитлеровских людоедов. Они выгнали всё население из пределов города, разграбили всё наше имущество...".

        Комиссия по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков установила, что за два года оккупанты в Керчи расстреляли, повесили, отравили газами, сожгли и утопили в море около 15 тысяч мирных советских граждан, угнали в Германию на каторжные работы более 14 тысяч человек, уничтожили много военнопленных. Материальный ущерб исчислялся в миллиардах рублей.

        Но Победа дала энергию возрождения!  В первую очередь в городе восстановили школы, приспособили уцелевшие помещения, пригодные для начальных классов, и дети, многие переростки, одетые в перешитую от взрослых одежду и полу разутые, пошли учиться!

 "Я помню весну семилетки: впервые права нам даны - созрели для школы уж детки, заморыши трудной войны. 1949 год. Закончилась страшная война. По Керчи она прокатывалась несколько раз: то немцы наступали и брали город, то наши гнали их десантами, которые приходили с таманского берега. Развалины, развалины, развалины... Наша многодетная семья (7 детей с родителями) ютилась после войны у родственников, тоже многодетных, в сарае, где нары были рядом с коровами.  Ко всему к этому не проходящее, даже во сне, чувство голода, нищета, прямое горе от частых похорон в семьях родных и знакомых. Летом - на подножном корму (спасибо югу), зимой - голод. Хлеб был лакомством... В первый класс я пошёл с полотняной торбой для тетрадки, чернильницы и ручки. Одежды - чтобы только прикрыться. Постельного белья - никакого. Начальной школой стал приспособленный жилой дом обычной для посёлка под Керчью архитектуры - одноэтажный, с длинной двускатной крышей и с фигурным фронтоном на улицу, за которым была жилая комната, а дальше - хозяйственные помещения в глубину двора, в основном для домашней скотины. В комнате жила учительница с семьёй, а всё остальное было приспособлено под нашу начальную школу посёлка Мичурино.
 (Александр Беличенко)

 "Отец погиб на фронте. Мать осталась одна с детьми. Жили в пос. Мичурино, там же и пошла в первый класс. С 5 по 10-й класс - школа им. А. С. Пушкина. Училась легко и свободно. В школе жили интересной,  насыщенной жизнью: тематические вечера, новогодние балы-маскарады, пушкинские вечера..."
 (Евгения Калинова).
 Примечание: Женя, моя соседка по домам, одноклассница по начальной и средней школе (на фото к ссылке http://www.proza.ru/2014/12/15/1718 в первом ряду, вторая слева),  инвалид с детства и передвигалась только на костылях. Но была жизнерадостной и приветливой девочкой, все её любили и старались помочь всем, чем могли в то тяжёлое время. Школа никого не оставляла без заботы. Женя воспитала сына! Царство ей небесное. - А. Беличенко.

 "В первом классе, как и многие ребята от 7 лет и далее нашего района (Литвинка) учился в школе, которая помещалась в бывшей мечети... Так мы школу и называли - Мечеть"
 (Виктор Хоныч, Николай Гапоненко)

 "Моя мама прожила трудную жизнь.  Прошла через все испытания. Детей - меня и брата, растила одна. В школу, в 1-й  класс, пошла  в платье, перешитом из двух платьев. Вместо портфеля - сумка, сшитая из тряпочек..."
 (Валентина Мотренко)

 "В школу пойти вовремя не могла - не во что было одеться. В 1949 году пошли с сестрой Линой в 1-й класс... Все школьные годы прошли в школе им. А. С. Пушкина".
 (Эмма Гуманенко)

 "В свои семь лет мне не суждено было пойти в первый класс. Жизнь в первый послевоенный год была очень тяжела, и на одну лишь зарплату отца нашей семьи, ожидающей прибавления - моего братишки Игоря, было прожить чрезвычайно трудно, а надо было купить для сельской школы самые необходимые школьные принадлежности..."
 (Валерий Ильченко)

 "Война закончилась... В 1949 году я пошла в 1-й класс. Из тётиного синего крепдешинового платья пошили мне  форму, белый передник..."
 (Лидия Сахарова)

 "В школу в первый класс мы пришли в разноцветной одежде - "кто во что горазд". Кто-то смог из старой одежды сшить малышу форму или её подобие. но дело в том, что и старой одежды почти ни у кого не было. Бедность была страшная! Тот факт, что затем мы в школу ходили в форменной одежде, было очень правильно. Во всяком случае, одетые все одинаково, мы казались друг другу равными (в смысле материального положения). Да так оно, в сущности, и было..."
 (Марина Столбовская)

        В судьбах Керчи и Сталинграда много общего. И призыв  сталинградки Александры Черкасовой нашёл узнавание и горячий отклик в сердцах керчан:
 "Как бы страшно не выглядел наш город, изуродованный немцами, Он будет жить, непременно восстановится. Великая сила заложена в советском человеке. Эта сила в огне не горит и в воде не тонет, её не разрушишь и не спалишь!"
 В Керчи были организованы "черкасовские" бригады по восстановлению города, где трудилось много добровольцев из молодёжи. И мы, дети, тоже собирали боевой металлом, изобильно лежавший по всей Керчи и на окружающих город холмах, местах недавних кровопролитных боёв. Были среди нас и погибшие от подрывов...

        Во всех воспоминаниях детей, начало жизни которых пришлось на военные и послевоенные  годы, на первом месте их незабываемые МАМЫ.  Вечная благодарность нашим МАМАМ, сохранившим нам, детям войны, жизни своим Великим Материнским Служением в условиях, мало совместимых с жизнью. Они сохранили нас для страны, для восстановления и взлёта Родины, и дети войны тоже исполнили всей жизнью свой патриотический долг!

        Тем бессовестнее позиция нынешней капиталистической власти в лице Правительства РФ (согласовывает) и партии "Единая Россия" (голосующее большинство в Думе), блокирующих законопроект КПРФ, предусматривающий федеральную помощь оставшимся в живых и вновь нуждающимся детям войны. Видите ли, в стране нет на это денег! И такое происходит на фоне безумной роскоши олигархов, вороватых нуворишей и коррупционеров, а также помпезных по затратам спортивных мировых мероприятий. Ну не хочет страна с такими властями становиться мамой для своих детей войны! Не голодали они...

        А многие из одноклассников уже ушли от нас, в стеснённых материальных обстоятельствах, не дождавшись... В их скорбном, увы, быстро растущем, числе редактор этой книги Валерий Ильич Ильченко и одна из составителей, Елена Алексеевна Дудник (Пономарёва), соборные инициативные люди, душа и центр встреч детей войны керченской школы им. А.С. Пушкина. Светлая им память, дважды мученикам бед, обрушившихся на нашу Родину Россию!

        Это ли не прямое свидетельство того, что дети войны испытывают на склоне лет второе в своей жизни нашествие грабителей?