Деревянная свинья

Быстро вьется хлеб на ниве,
Тихо бьется горизонт,
И горит зеленый склон.
И так нужен миру ливень.
Ливень ли? Молчит зарница
И стреляет мерно ночь.
Жалко стонущие лица -
Им ничем нельзя помочь.



По натуре своей я свинья.
Что поделать, раз в год родился -
В год, когда, сердца стук прекратился
У Иосифа Бродского. Я
Не желаю рассматривать слово
В его старом, потертом контексте.
Я могу избежать уловок,
Я могу пресмыкаться, в блеске
Извергая злобные искры
На гонимую сердцем скуку.
Не хочу играть в сложные игры.
Протяни, мироздание, руку,
Помоги от судьбы отрешиться
И свободным стать с самого детства!
Я могу ведь на это решиться,
Только против разумное сердце.
Тихо плачут в созвездиях звёзды.
Поезда ходят мерно по кругу.
Я хотел бы читать вам прозу,
Но читать даже ЭТО не буду.
Грубый мастер скрывает нежность,
Я скрываю умело порочность.
Окунусь в океан безбрежный
Этой тихой размеренной ночью.
Ночью всё как-то грустно и просто,
Будто ночь - это истина в красках.
Прикрываясь личностным ростом,
Буду снова я мерить маски.
В лакированных тщетно ботинках
Буду гордо ступать по свету,
вспоминая слова Метерлинка
О молчании на рассвете.
На рассвете молчание -  в радость.
Солнце радостное искрится,
Кто-то искренне веселится,
Кто-то шествует через гордость
И преследует постоянность.
На рассвете всё, как в невесомости.
Человек одержим в своей странности.
Странно нерв покатился к закату.
Странно свет по бульвару разлился.
Я прислуживал всем когда-то,
Я когда-то с толпою слился.
Шепот искренний в чистой лазури
Вновь звенит, разнося грозный вызов.
Гордый шлейф постоянства разгрызен,
И меня подсознание дурит,
ну а я - неподкупен к инстинктам.
Деревянная мера - ящик.
Я продам за забвение похоть.
И среди шевелящихся бляшек
Слышен мой неразмеренный хохот.
Я смеюсь, находясь на коленях,
Я срываюсь на мире бессильном.
Я уйду навсегда, сожалея,
Что я многое в жизни не сделал,
Что я мог это сделать насильно,
Но забвение было сильнее.
Дышит нерв, засыпает солдатом
Моё чувство к заснувшему миру.
Я ведь счастье искал когда-то,
А нашел только злость и бессилие.
И меня вы всегда бесили,
Несмотря на звенящую лиру,
Что разносит красивые песни
По сердцам, молодым и наивным.
Я шел прямо, но прямо - в могилу.
По обочине строят остроги.
Обращаюсь к Тебе: помоги мне!
Будь Ты любящим, а не строгим!
Но за что мне любимым быть Богом?
Холодеют в висках мои пальцы.
По голодному телу тоскую.
Я себя перед смертью рисую.
Я боюсь неразгаданной смерти,
Я боюсь, что потом со мной будет.
Вы не верьте другим, вы не верьте.
Может быть, меня мир мой осудит,
Но я буду смешным и нелепым.

Строки мною опять завладели,
Не отпустят теперь без причины.
Сонный город лучи свои стелет
И ложится в кровать свою чинно,
Будто он, а не я, будет главным,
Будто он изменяет сознание.
Я прошу извинения плавно,
Обвиняя весь мир в незнании.



Обомлел предо мною страх.
Раскрывается плавно бутон.
Как красив! Холодеет рассвет.
Ветра нет. Но присутствует он.
Гордо плавает рыба в реке.
Словно рыба, молчит роса.
Я хотел получить в обмен
На лобзанья красивый закат.
Я хотел получиться вновь,
Через боль, через карму и день.
Но затихнет моя любовь,
Потому что поддерживать лень.
День и ночь  веселится грусть.
Прошлый день висит там и тут.
Назначения шар так раздут,
что он лопнет в ночи. Да и пусть.
Что оставил я в этой строке?
Только день, раздуваясь, молчит.
На моей обветшалой руке
поселились, как вены, грачи.
Стонет сон, и мне хочется спать.
Я могу на мгновение лечь.
Сколько ж надо себя познавать,
чтобы вновь на страданье обречь?
Шевелятся под коркой шипы,
Розы вспыхнут, как рожь под порошею.
Я иду по траве свежескошенной,
И закат в исступленьи шипит.


28 февраля 2017