В пяти сантиметрах от лица

Весна. Желтеет крепкий лёд.
И трещины ползут как змеи.
Вчера прошёл. Сегодня не пройдёт.
Пусть попытается. А вдруг сумеет.

Забита мыслями его уныло голова:
Больница, дети и жена у мамы.
По льду шершавому скользит нога.
Всю толщу льда ручьёв изъели шрамы.

И, оступившись, в воду ледяную
Предательски поехала нога.
Я видел всё. И в ту минуту роковую
Уже бежал туда, где надо льдом была его рука.

По локоть сунул в воду свою руку -
Плевать (я выкинул потом свои часы) -
Поймал за воротник. И вспомнил всю науку,
Что делать после проруби с таким...

...Поставил на ноги, задал лишь два вопроса.
И, получив ответ, ушёл я по делам.
А он пошёл до берега. Вода стекала с носа.
Он нужен там - родным, семье, друзьям.

И приморозило все трещины той ночью.
Днём снова я вдоль тропки проходил.
Где место то - не видно как-то очень.
Льда коркою морозец всё покрыл.

А впереди опять вдруг оступившись,
Погромче взвизгнула и набок в воду - плюх!
А после слышал, как ругают всё на свете:
И мать, и власти, и своих подруг.

Я знал её немного. Шёл я сзади плавно
Скользящим мягким шагом, словно барс.
Присел на корточки. Мне стало вдруг забавно.
И взглядом так спросил: проблемы есть у вас?

Она цеплялась пальцами за льдины,
Ломала в кровь свой дорогущий маникюр.
Я вспомнил все истории, где гадины-ундины
Утаскивают в воду жертву, в глубину.

Она кричала маты, умоляла и просила
Подать руки, озолотить и переспать.
Я просто ждал, пока её покинут силы.
Не дам ей шанс ещё кому-то жизнь сломать.

Я молча отказался принимать змеиную награду.
Я просто не хотел её простить.
Пять сантиметров - столько был надо,
Чтоб руку протянуть и эту дрянь на свете сохранить...

Холодным взглядом, словно лёд из речки,
Я провожал её в последний путь.
Когда пришёл домой, согрелся возле печки.
Пошёл на кухню, слопать что-нибудь...

И на лице не дрогнул ни единый мускул,
Когда она застыла, рот открыв -
Застряли в горле все слова и сожаленья.
Откинул капюшон мой ветра ледяной порыв.

Она и так, наверно, догадалась,
Кто там стоит на тверди ледяной.
И пусть перед кончиной искупалась.
Иди на дно. И я обрёл покой...

...Прошло семь лет, хожу по той же тропке,
Всем незнакомым я готов помочь.
А то, что эта там однажды вдруг утопла,
Мне всё равно, что у неё осталась дочь.

Из двадцати пяти людей, что там за годы встретил,
Не вытащил я лишь её одну.
А за окном опять всё тает, южный ветер.
На берег правый завтра снова я пойду.