Искусство перевода сонетов

Как переводить сонеты, какими качествами и навыками  должен обладать  переводчик, чтобы делать хорошие переводы.
Перевод один из самых трудных жанров поэтического ремесла,  в этом я согласен с Маршаком. Поэтому так увлёкся переводами. Один мой знакомый говорит, что читать перевод всё равно, что девушку через чадру целовать. На это я ему отвечаю: лучше красавицу через чадру целовать, чем бабу Ягу взасос.
Лучше читать шедевр в переводе, даже не полностью передающим красоты оригинала, чем стихи графомана в подлиннике. Поэтому важно сделать перевод хороший, близкий слову и духу оригинала.
Что нужно для этого? Знание иностранного? Раньше, да – теперь меньше. Есть электронные переводчики, много людей пожив за границей хорошо изучили языки. Есть, кому сделать хороший подстрочник. Без хорошего знания своего языка, умения точно передать мысль, сказанную на другом языке, меньшим количеством слов на своём,  не обойтись. Как показал опыт, это умение есть у небольшого количества пишущих людей.
Чтобы избегать ошибок предшественников желательно познакомиться с имеющимся переводом, проанализировать его. Приведу пример перевода 108 го сонета Шекспира.
Which hath not figured to thee my true spirit?
     What's new to speak, what new to register,
     That may express my love, or thy dear merit?
     Nothing, sweet boy; but yet, like prayers divine,
     I must, each day say o'er the very same,
     Counting no old thing old, thou mine, I thine,
     Even as when first I hallow d thy fair name.
     So that eternal love in love's fresh case
     Weighs not the dust and injury of age,
     Nor gives to necessary wrinkles place,
     But makes antiquity for aye his page,
     Finding the first conceit of love there bred,
     Where time and outward form would show it dead.

  1  Что есть в мозгу такого, что чернила могут выразить на письме,
     чего не изобразил тебе в стихах мой верный дух?
     Что нового можно сказать, что нового записать
     такого,  что  способно  выразить   мою   любовь  или  твое  драгоценное достоинство?
    2 Ничего, милый мальчик; и все же, как божественные молитвы,
     я должен каждый день повторять то же самое,
     не считая ничего старого старым,  как, например,  то,  что ты мой,  а я
твой,
     так же как тогда, когда я впервые благословил твое прекрасное имя.
     3Так вечная любовь, в новом одеянии* любви,
     не принимает во внимание прах и ущерб старости,
     и не дает места неизбежным морщинам,
     но делает древность навечно своим слугой [пажом],
     замок находя новое зарождение первой любви там,
     где из-за времени и бренной внешности она показалась бы мертвой.
Маршак
Что может мозг бумаге передать,
Чтоб новое к твоим хвалам прибавить?
Что мне припомнить, что мне рассказать,
Чтобы твои достоинства прославить?

Нет ничего, мой друг. Но свой привет,
Как старую молитву - слово в слово, -
Я повторяю. Новизны в нем нет,
Но он звучит торжественно и ново.

Бессмертная любовь, рождаясь вновь,
Нам неизбежно кажется другою.
Морщин не знает вечная любовь
И старость делает своим слугою.

И там ее рожденье, где молва
И время говорят: любовь мертва.

Итак: первое четверостишие состоит из двух вопросов. Мы обязаны соблюдать интонацию автора, поэтому должны их сохранить.
Смысл первого: что я ещё имею в мозгу, чего ещё не написал тебе чернилами в своих стихах?
Маршак:
Что может мозг бумаге передать,
Чтоб новое к твоим хвалам прибавить?
Не будем обращать внимание на неловкость фразы: Что может мозг бумаге передать,
Во второй половине вопроса ошибка смысловая: новое к твоим хвалам прибавить?
Получается, что нужно прибавить к хвалам друга неясно кому. У Шекспира другое: к хвалам тебе (другу) прибавить. Т.е. мозг новых похвал тебе придумать не может.
Второй вопрос, усиливая мысль первого,  говорит, что автор не может написать ничего нового, чтобы выразить свою любовь к другу и его достоинствам. Маршак:
Что мне припомнить, что мне рассказать,
Чтобы твои достоинства прославить?
Мэтр говорит о достоинствах, опустив слова о любви. Думаю это не правильно. О достоинствах (хвалах тебе)  уже сказано, поэтому правильнее говорить о любви, чтобы была связь с третьим катреном, посвящённым любви.
Мой перевод:
Что о тебе найду в моём мозгу,
Чего в стихах не высказал мой дух?
Что нового я написать могу,
Чтоб выразить любовь  к тебе, мой друг?
Мысль передана точно, соблюдён словарь и образы автора.
Второй катрен, усиливает мысли первого. «Ничего, поэтому должен повторять старое, как молитву: ты мой, я твой, как при первом признании».
Маршак:
Нет ничего, мой друг. Но свой привет,
Как старую молитву - слово в слово, -
Я повторяю. Новизны в нем нет,
Но он звучит торжественно и ново.
Маршаком придуман привет, не ясно почему он звучит ново, хотя новизны нет.
Мой перевод:
Всё сказано давным – давно и всё ж:
«Ты мой – я твой» -  вновь буду повторять,
Как новое,  твердить одно и то ж,
Как в первый раз, тебя благословлять.

Упущено, как молитву, но важнее упомянуть » не считая ничего старого старым», т. е. считая новым. Словарь автора и главное сказано: ты мой - я твой.
Третий катрен у Маршака:
Бессмертная любовь, рождаясь вновь,
Нам неизбежно кажется другою.
Морщин не знает вечная любовь
И старость делает своим слугою.

И там ее рожденье, где молва
И время говорят: любовь мертва.

Не ясно, почему бессмертная любовь рождается вновь, если она не умирала? Шекспир говорит:» вечная любовь, в новом одеянии». Это понятно. Маршак перемудрил. У меня:
Любовь вечна, в счёт время не берёт,
В наряде новом кажется другой,
нигде морщинам места не даёт,
Навеки древность, делая слугой.

Иного старца еле греет кровь,
А он твердит про новую любовь.
Думаю мой замок интересней, больше связан с катренами.
Теперь делайте выводы, прав ли мой знакомый, когда говорит про чадру. Уверен, что нет.
Что о тебе найду в моём мозгу,
Чего в стихах не высказал мой дух?
Что нового я написать могу,
Чтоб выразить любовь  к тебе, мой друг?

Всё сказано давным – давно и всё ж:
«Ты мой – я твой» -  вновь буду повторять,
Как новое,  твердить одно и то ж,
Как в первый раз, тебя благословлять.

Любовь вечна, в счёт время не берёт,
В наряде новом кажется другой,
нигде морщинам места не даёт,
Навеки древность, делая слугой.

Иного старца еле греет кровь,
А он твердит про новую любовь.