Читая Песнь о Роланде

*
1. Утро битвы.

Приходит день. Над миром – тишина.
Синеют гор угрюмые вершины:
Чужая, бесприютная страна –
Отроги, скалы, узкие лощины.

Приходит день, что будет напоен
Горячей кровью, потом, бранным кличем,
Предсмертным хрипом, шелестом знамен
Навеки проклят, понят, возвеличен.

Колышет ветер юную листву,
Прозрачный ключ сбегает вниз с отрогов,
И конь ничей еще не мнет траву,
Еще не слышно ни трубы, ни рога,

Еще не слышно, как гудит земля,
Крадется враг через ущелья-норы.
Светлеет даль, и войско короля
Нестройною толпой уходит в горы.

Алеет небо, близится восход.
За долом – дол, за ратью – рать встаёт.

2. Оливье.

Дыханье болью оборвалось вдруг,
И на устах, покрытых кровью, стон:
«Ко мне, Роланд! Ко мне, любимый друг!
Предательским ударом я сражён.

О, поспеши! Мне жизнь не удержать,
Был это для меня последний бой.
Другие будут жить и побеждать,
А я навеки расстаюсь с тобой»

Сбит с графа шлем, иссечена броня,
Но друга своего предсмертный зов
Услышал он и повернул коня,
С отчаяньем врываясь в строй врагов.

Сплеча он рубит, голову склонив,
Из сил последних пробиваясь к другу.
Напрасно всё: ни Бог, ни Вельянтиф
Не вынесут из замкнутого круга.

3. Смерть Роланда.

Смерть, хрипя, в лицо ему дышала,
Скрежетала сталью по броне,
И взвивались тучей стрелы-жала,
Падая беззвучно как во сне.

Смерть хитрила, смерть подстерегала:
Покорись, тебе не уцелеть!
Только, вражьих полчищ было мало,
Чтобы эту гордость одолеть.

И тогда сказала Смерть с ухмылкой,
Искривив безгубый чёрный рот:
«Погоди, мой храбрый, юный, пылкий!
От тебя погибель не уйдёт…»

И – ушла. И стал Роланд средь боя
Как бронёй незримою одет:
Ни мечом, ни вражеской стрелою,
Ни шальным ударом не задет.

А вокруг французов смерть косила,
И со стоном падали с седла
Те, кем эта молодость и сила
И сильна, и молода была.

Бой утих, укрылся враг в лощины,
Сгинул в ночь – и не сыскать следа,
Но французам, что на дне долины,
Не подняться больше никогда,

Не восстать и с боем не пробиться
В дальнее отечество своё:
Темнота им укрывала лица,
И на пир слеталось вороньё.

Горек подвиг, ими совершённый!
И на сотню неподвижных тел
Юный рыцарь, смертью обойдённый
С ужасом преступника смотрел.

«Господи! О, милосердный Боже,
Вот – и дней, мной прожитых, итог.
Я привёл их всех сюда, и что же?
Никого из них сберечь не смог.

Значит, жизнь моя была напрасной,
Значит, ей – конец, и грош – цена,
Коль она ни Франции прекрасной,
Ни врагу, ни другу не нужна.

Но – за что? За что, о Боже правый?»
Эхом отозвалось вдалеке.
Он застыл, зажав перчатку в правой,
К небу дерзко поднятой руке.

Говорят, что в светлый рай дорогу
Он нашёл, доверившись судьбе.
Врут монахи: то был вызов Богу
И проклятье – самому себе.

Не сеньору новому перчатку
Подавал Роланд, окончив бой.
Он вступал в отчаянную схватку
С равнодушным небом над собой.

Но – неравен бой… Рассвет, алея,
Падших кровь лизал как дикий зверь.
И остыло сердце, каменея
От тоски и горечи потерь.

1987г