Отец, Аид, борзеет смертный люд

Отец, Аид, борзеет смертный люд.
На нас, богов, они теперь плюют.
На мир и космос смотрят свысока,
По пояс им моря и облака.
Вот человек. И он один на свете.
Других людей вокруг как-будто нет.
Свою он территорию пометил.
Теперь писатель он, художник иль поэт...

Строитель, архитектор, инженер,
Учитель в школе или даже мэр,
Уборщик, бомж, кассир... Как не бери,
Наш человечек - это пуп земли.
Запрется он в квадратной конуре,
Оттуда ж смело он других осудит.
Суда не избежать тебе и мне.
И даже космос подсудимым будет.

Присяжные собрались суд вершить,
Народа много, только нет души.
Народа много. Человека нет.
Поэтому в любом судействе вред.
Здесь человечки любят воду лить,
Об истинах богов не вопрошая,
И этот человечек обвинит
Весь мир за то, что тот ему мешает.

Они на всех вокруг всегда плюют,
Ах, критика, вкуснейшее из блюд!
Не понимая, можно верещать,
В крови купая лезвие меча.
Аид, прошу, возьми их всех к себе.
Ведь им не место в этом ясном мире.
Оставь лишь тех, кто в проклятом суде
Услышать песнь других не позабыли.