Натуральный поэт

 Все мы прекрасно знаем великое произведение плебейской культуры, злокачественное образование под именем "Женщины, я не танцую". Сие творение звучит чуть ли не из каждого ресторана, по пятницам и выходным, когда очередная группа потерявших себя в работе решает тряхнуть своим дряхлым эпителием и "замутить нехилую такую дискотэку".
 Я, автор этого текста, лично сталкиваюсь с этим, т.к. под моим домом как раз расположен самый обычный ресторан, где проводятся самые обычные банкеты, пребывающие в своём перманентном статусе "праздника разложения", где забывшие о счастье бедные работники растекаются под самую разную музыку. Пишу этот абзац с той целью, чтобы вызвать у вас некое чувство доверия к моему эмоциональному причастию к данной теме. Не обессудьте за многословие.

 И всё это лишь милое вступление, а поговорить я хотел именно о произведении и его авторе. Главным лицом этого безумия является Станислав Михайлович Костюшкин. Великий Гугл рассказывает, ссылаясь на Википедию, что Станислав — предприниматель, певец, бывший солист группы "Чай вдвоём". Первое утверждение нам неинтересно, второе довольно сомнительно для лиц старше тринадцати лет, ну а третье является ключевым в нашей памяти, ибо так мы и запомнили этого человека — накаченного, загорелого, напоминающего о шаблоне образа человека нетрадиционной ориентации в простонародье.
 Но самый интересный "титул" у Станислава по словам Википедии — Поэт.
 
 Да, именно. Поэт.
 
 И сейчас, скорее всего, сие определение Станислава, как личности, вас смешит. Но я собираюсь объяснить, почему Станислав действительно не так прост, как кажется.
 Вы никогда не думали, почему Станислава в этой песне слышно как из трубы?
 Вы можете подумать, что всё из-за того, что он сам написал эту музыку и, возможно, даже занимался её сведением, пусть даже отчасти.
 Вы можете подумать, что у Станислава очень плохо с дикцией, будто он прямо во время песни оправдывает свой, навязанный другими, шаблонный образ.
 Вы можете подумать, что его интонации как бы не вписываются в образ музыки, будто Станислава замучили и заставляют петь.
 Да, вы можете подумать.
 
 Но настало время сорвать покровы.

 Станислав действительно страдает. Он освободился от бывших оков группы "Чай Вдвоём", но будучи воспитанным в культуре неважной поп-музыки России "нулевых", Станислав не в силах писать другую музыку.
 Он просто не умеет.
 Станислав так же не может петь по-другому. Он так вырос, его таким воспитали. Он такой, какой есть. И в этом личная трагедия Станислава Костюшкина. И лишь через горечь слов он может передать всю трагедию личной жизни.
 Если вы думаете, что это бред, то опровержение лежит перед вами — текст песни "Женщины, я не танцую". Просто взгляните:

"Путёвку дали в чужие дали,
В самолёте не поспали, а теперь песок в сандалиях.
Мне не до смеха, куда приехал,
Отель, багаж, очки, аптека, вечером дискотека."

"Путёвку дали в чужие дали" - автор прямым текстом рассказывает о переживании грустного события в его жизни — распада горячо любимого дуэта "Чай Вдвоём". Теперь Станислав далеко, не дома, в чужих далях. Он потерян.

"В самолёте не поспали, а теперь песок в сандалиях" — используя образ перелёта, автор, как бы в полудрёме, шепчет нам о своём плохом сне, и что жизнь напоминает скорее "песок в сандалиях". Неприятное шероховатое чувство, будто понемногу нечто начинает доставлять дискомфорт.

"Мне не до смеха, куда приехал" — о чём тут говорить? Станислава одолевает медленно режущая его сознание депрессия и он не понимает, зачем он приехал в это странное место. Кем он стал? Популярность "Чай Вдвоём" и статус одного из самых известных поп-дуэтов гнетёт, а чувство, что он опустился до кметских "дискотэк", будучи обученным писать лишь три аккорда и петь две ноты, родившись в атмосфере джаза, даёт ему билет в неизвестном направлении его судьбы.

"Отель, багаж, очки, аптека, вечером дискотека" - идёт странное и сухое перечисление всего, что у человека осталось в памяти. Возможно, идёт процесс изменения психического здоровья, хотя предпосылок всё ещё мало. Можно только предположить, судя по прошлым фразам, что автор пытается сконцентрироваться на определённых предметах, чтобы не потеряться в дебрях своего угнетённого сознания. Возможно, что он не хочет идти на вечернее мероприятие.
После четверостишия идёт припев, внимание на который я обращу в самом конце, где он неоднократно повторяется.

"Проснулся завтра, проспал завтрак,
Ну, здравствуй, детка, рядом жгучая брюнетка.
На столе сдача, ну что ж, я мачо,
Здесь всё для человека, вечером дискотека. "

Второе четверостишие погружает нас дальше: Станислав знакомит нас со своей жизнью и понимаем её с его стороны.

"Проснулся завтра, проспал завтрак" — даже когда он просыпается, он живёт завтрашним днём. Прошлое слишком давит на автора, настоящее тяготит, и лишь призрачное светлое будущее остаётся последним лучом надежды. Настоящая жизнь проходит мимо.

"Ну, здравствуй, детка, рядом жгучая брюнетка" — присутствуют признаки половой жизни. Но к кому обращается Станислав, если рядом жгучая брюнетка? Брюнетка просто рядом, но кто есть "детка"? Автор отождествляет образ брюнетки и её разум. Это два раздельных существа.

"На столе сдача, ну что ж, я мачо" — в этих строках рассказывается о личном переживании, что автор находит сдачу от какой-то произведённой операции купли-продажи. Собирая сдачу, Станислав с грустью и иронией называет себя "мачо", как бы оставаясь на последнем островке надежды среди бушующего океана падшего поведения. А может, он уже в океане и вот-вот утонет?

"Здесь всё для человека, вечером дискотека" — крик души Станислава. Он понимает, что жизнь более невыносима, а вечером его ждёт та жизнь, в которой больше не хочет участвовать. Мнимая игра, навязанная ещё с юности. Как он может быть человеком, если находится в плену того, кем быть не хочет?

"Заколдовала, закружила,
Меня с рассветом подружила,
А я был стойкий у барной стойки
И как в бреду повторял эти строки."

Третье четверостишие подводит итог, почти выставляет диагноз: головокружение, обращение к неизвестному, алкогольная зависимость и, наконец, безумие — повторение одного и того же действия. Станислав понимает это и как бы подписывает сам себе приговор.
И наконец — припев:

"Женщина, не танцую, женщина, я не танцую,
Хватит улыбаться, нормально с ориентацией.
Женщина, не танцую, женщина, я не танцую,
Никого я не рисую, не умею, не танцую."

Всё, о чём говорил Станислав раньше — подтверждается, как и его душевное состояние. Добавляются образы вымышленной женщины, его комплекса насчёт сексуальной ориентации и её обсуждения другими, многократного отрицания, и наконец — признания, что он больше "не умеет" так жить.

И что мы имеем? Человек, заключенный в рамки своего существования и воспитания, понимающий собственную трагедию, но который не способен жить иначе. Это отражается и в музыке: она весёлая, простая. Но Станислава выдают слова, полные отчаяния, понимания ситуации, "уходящей" интонации.
Но он не может что-то изменить, ибо он такой, какой есть.

Станислав Костюшкин — человек, сумевший передать всю свою боль и всё свое страдание через слова и уникальные интонации, завёрнутые в примитивную музыку для людей со своеобразным музыкальным вкусом. Создать сильное эмоциональное переживание в произведении, сконструировав симбиоз слов, полных отчаяния, и музыки лёгкой — грандиозно.

Станислав Костюшкин — натуральный поэт.