Возникшее из тишины

«Тут мне начало казаться по вечерам, что из белой страницы выступает что-то цветное. <…> Как бы коробочка, и в ней сквозь строчки видно: горит свет и движутся в ней те самые фигурки, что описаны в романе. <…> Ах, какая это была увлекательная игра! С течением времени камера в книжке зазвучала. <…> Я слышу, как сквозь вьюгу прорывается и тоскливая и злобная гармоника, а к гармонике присоединяются и сердитые и печальные голоса и ноют, ноют. <…> А в высоте луна, а вдали цепочкой грустные, красноватые огоньки в селении».

(М. Булгаков, «Театральный роман»)


Так уж повелось, что всякий спектакль имеет своё начало и свой конец. Мой спектакль, как ни парадоксально, начинается и заканчивается одинаково – со звона ключей во входной двери.

Из-за этого я ощущаю себя куклой в маленькой волшебной шкатулке, которую то отпирают, то запирают. Но даже когда шкатулка заперта, музыка в ней играть не перестаёт и кукла не лежит неподвижно. Собственно говоря, никакого особенного действия не происходит за время моего уединения, и всё-таки оно есть. Режиссёром являюсь я. И процесс создания действительно похож на подготовку театрального спектакля.

Итак, вначале общие декорации.
 
Зима. Сумерки. Метель за окном. А может и не метель, а просто тихий снегопад. Или вовсе ясный лунный вечер. В полутёмной комнате полоска света из-под двери. Сидишь и ждёшь. Как в детстве, когда укладывали спать перед Новым годом, чтоб не утомиться на празднике. Заснуть, разумеется, невозможно. Лежишь и думаешь, и рождаются всякие удивительные истории, и огни на ели добавляют сказочности.
Но вот полоска света угасает и щёлкают три раза ключи в замке. И настает тишина. Полнейшая глубокая тишина. Несколько минут ещё сидишь в неподвижности и наслаждаешься ею как свежим морозным воздухом. А тишина почти всегда предвестник чего-то необычного.

Заглядываю в окна. Ночь и снег. В темноте прохожу по всем комнатам. Где сегодня будет происходить действие? Сомнений нет! Сценическое колесо со скрипом поворачивает нужную комнату к авансцене. Зажечь лампу? Нет, довольно. Свечи, только свечи в канделябре! Комната оживает, благодарно отзываясь за отказ от электрических ламп, и наполняется, действительно, совершенно иным светом. Со свечой можно пройти и по другим помещениям. Узнаваемы ли они? Нет, всё изменилось.

Теперь музыкальное оформление. Под любое настроение есть вальсы Шопена, сонаты Бетховена, прелюдии Баха. Выбор велик. Вслед за свечами негромкая музыка мерно разливается по комнате-сцене.
 
Что осталось? Расставить реквизит. Массивное кресло с подушками двигается к квадратному журнальному столику. На нём возникает ваза с маковыми розами или белоснежными лилиями, и очаровательная фарфоровая кофейная чашечка.
Кто играет в этом спектакле? Разумеется, самые великие и известные! Ну-с, Ваш выход, Маэстро!

И тогда из затенённой нижней левой полки, как deus ex machina, извлекается на свет толстая книга в синем или чёрном переплете с девятью золотыми буквами на форзаце «М. Булгаков» и …

Нет-нет! Несколько минут надо подождать. Надо упиться этими минутами. Нужно прочувствовать их...

В театре всегда выдерживают эту паузу перед началом действия, пока занавес ещё не поднят и зрители сидят в предвкушении в темном зале.
Там за окном снег и метель. А здесь свечи и свежие цветы в хрустальной вазе. Совершенно наперекор зиме и холоду, они источают пленительный, дурманящий аромат.

Разве нет в этом чуда?!

И вот из этой самой книги выходят к вам герои. Не будем излишне строги к ним, потому что большинство из них уже давно прожили свой век и время само их рассудило. Они рассаживаются у свечей, они ведут диалоги, они умирают и рождаются.

Они готовы разыграть всё, что вам угодно. Любую сцену. Декорации меняются так стремительно, что вы этого почти не замечаете. Вначале был большой Город, застывший в морозной ночи. Его хорошо видно с высокой горы. В приближении видна кривая улица, а на ней бегущие люди. Слышите выстрелы? Десяток человек гонят одного. Куда, зачем? Потом перед вами как-то само собой проносится прошлое этого человека, и вы уже знаете, кто он и от кого бежит. Мгновение, и уже маленькая комнатка с портретом генерала в золотой раме, и пыльная мебель, и лампа под вишневым платком, и раненый офицер на деревянном полу, и женщина с пепельными волосами застыла у печного огня.

Желаете иной спектакль? Закрывайте эту книгу, захлопывайте её. Пусть это прозвучит аплодисментом. Открывайте другую. Видите, всё изменилось! Уже перед вами жаркое лето, и величественный король выходит в пышную залу, и некрасивый человек раскланивается перед ним, униженно протягивая какой-то свиток. Король милостиво принимает его, а через минуту некрасивый человек превращается в загримированного артиста, который уничтожает напыщенность вельмож своими шутками.

Вам угодно другое? Покорнейше прошу. Вот снова зима. И метель. Фонарь, мост, и целая толпа людей. На фонаре какой-то юноша выкрикивает стихи. А толпа гудит и плачет. И вот проплывает невдалеке гроб. Его несут осторожно, но толпу к нему не подпускают жандармы. А какая-то женщина в доме, заламывая руки, говорит бессвязно, и зовёт кого-то по имени, грозит кулаком, плачет и снова зовёт. Но ответа нет. Как и нет уже того, кого оплакивает толпа…

И снова другая книга, другие герои. Душный восточный город. Бесконечные крики уличных торговцев. Суета и грязь. Мужчины в оборванной военной форме, женщины у стен. Мечети. С мечетей молитва, а под мечетями ругань и стон. Драка, возня, где-то уныло скрипит шарманка, и зеваки притащились на тараканьи бега. Генерал на паперти. И так каждый день. Время остановилось. Всего минуту смотришь на это, а кажется, будто год прошёл.  Кто эти люди? Откуда? Почему жаль того страшного человека, которого преследует образ одного из повешенных им солдат? Вдруг он берёт пистолет, и мы ясно слышим, что передергивается его затвор, как вдруг…

…………………………………………………………………………………

… вместо продолжения внезапно даётся занавес, потому что вовсе не затвор щёлкал в генеральском браунинге: кто-то вернулся, отперев ключом дверь.
Свечи не успевают догореть. И нескольких тактов не хватает до финала увертюры. В секунды всё вокруг съеживается и тускнеет. В прихожей вспыхивает яркий белый электрический конус, уничтожая тёплый и нежный свечной уют.
Шкатулка отперта и спектакль окончен.