Окраина рассказывает. Елена Добровольская

Благодарность

С моим одноклассником Валеркой мы жили в соседних домах. Однажды у Валерки появился щенок, который как-то незаметно вырос и превратился в огромного чёрного пса. Валерка обожал своего четвероногого друга и прожужжал мне все уши, какой необыкновенный у него пёс, что это охранная собака, выведенная специально, представляет смесь водолаза ещё с кем-то и кем-то. Короче, это был русский чёрный терьер по кличке Флинт.
Флинт с Валеркой были неразлучны. Во всяком случае, с тех пор, как появился Флинт, я их по отдельности не встречала. Выглядела эта парочка весьма живописно: собака размером с небольшого телёнка и щупленький невысокого роста Валера. Правда, они оба вели себя несколько флегматично. Валера всегда был таким, а Флинт, видимо, подражал хозяину, за исключением тех случаев, когда ему что-то не нравилось. Например, если от кого-то несло спиртным или кто-то грубо что-то говорил Валерке, то глухое рычание сразу заставляло прикусить язык.
Однажды Валерка появился под моим окном с озабоченным видом и безо всяких предисловий спросил:
– Говорят, ты уколы можешь делать?
– Могу, только внутримышечные.
– Пойдёт. Сделаешь моему Флинту?
– Кому? – ужаснулась я
– Ну, Флинту нужно десять уколов сделать, антибиотики.
Он простудился, а тащить его с температурой в ветлечебницу… Сама понимаешь… Да ты не боись, я его сам держать буду, – «утешил» он меня.
– Но я не знаю, где у собак мышцы, в которые нужно делать укол. Я никогда животным не делала. И вообще, я боюсь собак, – пыталась я отбрыкаться от столь «заманчивого» предложения.
– Я тебе покажу, куда колоть. Я уже всё купил. Ты вечером приходи, ему на ночь нужно сделать, – закончил он разговор, решив всё за меня.

Вечером я пришла к Валере. Он уложил собаку на палас в зале, нащупал мышцу на задней лапе, раздвинул там шерсть и сказал мне:
– Коли.
Приготовив шприц и собрав всю свою волю, решительно сделала укол. Флинт вёл себя вполне прилично.
Я торопилась домой. Мы вышли в прихожую. Я уже подошла к входной двери, с замком которой мог справиться только хозяин квартиры, когда Валерке взбрендило в голову показать мне какой-то свой новый диск. «Минутку», – ска-
зал он и мгновенно скрылся в своей спальне.
Как только он исчез, из зала вышел Флинт и по прямому длинному коридору направился ко мне. Кто видел чёрного терьера, может понять мои ощущения. Я буквально окаменела и онемела. «Сейчас мне популярно объяснят, что бывает с теми, кто делает собакам больно, – ни одна больница не поможет», – мелькнула в голове «оптимистичная» мысль. Я бросила отчаянный взгляд в направлении Валеркиной спальни. Унесло же его не вовремя! Прижавшись спиной к двери и безвольно опустив руки, я с ужасом смотрела на Флинта. Собака медленно над-
вигалась на меня. От страха я зажмурилась, но в тот же момент почувствовала нежное прикосновение чем-то мягким и влажным к моей руке. Я приоткрыла глаза. Флинт лизал мне руки!
Я едва перевела дыхание. В этот момент из комнаты вырулил Валерка.
– Он тебя не тронет, – бросил он мимоходом, увидев меня и Флинта, и собрался было что-то рассказать о диске.
– Я уже догадалась, – пробормотала я, прерывая его и вновь обретая дар речи, и добавила про себя: «Ничто не может быть лучше слов, сказанных вовремя».
С тех пор мы с Флинтом стали большими друзьями. Валерка, навещая меня, не оставлял его на улице, а заводил в квартиру к ужасу моих кошек, которых Флинт великодушно терпел из уважения ко мне.


Как в сказке

Поздний августовский вечер. Окна частного дома открыты настежь. Ласковый тёплый ветерок гуляет по небольшой уютной комнате, слегка играя занавесками. В комнате, неярко освещённой мягким желтоватым электрическим светом, трое: бабушка с дедушкой пьют чай, неспешно тихо беседуя о делах домашних, и внученька, удобно устроившись в большом мягком кресле в обнимку с куклой и плюшевым мишкой, смотрит по телевизору вечернюю сказку.
Чаепитие подошло к концу. Бабушка встаёт, собирает чашки и, что-то вспомнив, обращается к дедушке: «Да, совсем забыла, ещё метлу нужно купить новую». Тот согласно кивает головой.
Внучку как ветром сдувает с кресла. Она близко-близко подбегает к бабушке, становится на цыпочки и, восторженно глядя на неё своими широко раскрытыми глазёнками, заговорщицким шёпотом спрашивает: «Летать будешь?»


Неожиданное спасение

Эта история случилась, когда я, закончив вуз, пришла работать инженером в один из проектных институтов. Институт арендовал помещение в центре города, смотревшее окнами на гостиницу, отделённую от нашего здания узкой улочкой. На первом этаже гостиницы размещался ресторан, именуемый в народе «Деловой двор».
Стояло жаркое летнее утро. Кондиционерами нас тогда не баловали, и окна нашего отдела, как и окна гостиницы, были распахнуты настежь, но это не спасало. Мы изнывали от жары за своими кульманами. Липкий раскалённый воздух обволакивал наши столы, чертёжные доски, всё больше заполняя комнату. Казалось, даже мысли плавились и, наверное, от этого работа подвигалась вяло. Срок передачи нашей части проекта смежникам истёк ещё вчера, и в любой момент мог заявиться начальник отдела с неприятным разговором.
Вдруг в комнате раздался какой-то странный звук: не то чириканье, не то очень короткая трель. Мы, как по команде, оторвались от своих чертежей и высунули головы в проход между столами. Там на полу, почти в центре прохода, сидел кенарь в нарядном ярком оперении и крутил во все стороны головой, издавая пронзительные звуки.
– Откуда он взялся? – недоумевали мы. – Не иначе, как из открытого окна гостиницы. Ну не из ресторана же, спасаясь от повара!
Одна из девушек не растерялась и быстро накрыла птичку круглой пластиковой урной для бумаг так, что та оказалась в импровизированной клетке. Под клетку подсунули бумажку, насыпав на неё немного семечек и хлебных крошек, и чистую половинку мыльницы, наполненную водой. В решетчатые стенки урны вставили две выдвигающиеся шкалы от логарифмических линеек на разных уровнях.
В общем, жилище у кенаря получилось – высший сорт. Его осторожненько передвинули с прохода к столу, за которым сегодня никто не работал. Оставалось только решить, как быть с птицей дальше, но в нашу комнату вошёл явно раздражённый начальник отдела и подсел к нашему руководителю группы.
«Ну началось!» – в комнате повисло грозовой тучей ожидание разноса.
Полноватый грузный мужчина, начисто лишённый чувства юмора, не терпящий никаких вольностей (а уж о птице в отделе и подумать было страшно), тяжело уселся за стол с суровым выражением лица, и только произнёс первое слово, как раздался резкий непонятный звук.
Начальник замолчал, прислушался, но уже было тихо. Он, вздохнув, начал было свою речь сначала, и тут же совершенно синхронно раздалась короткая трель, умолкшая, как только и он замолчал. Наш руководитель – Михал Михалыч – пытался выглядеть невозмутимым, а визитёр закрутил головой, но не заметил ничего необычного. Придя в себя, он снова решительно начал говорить. Конечно наш кенарь, как по команде, вновь разразился трелью. Мы, спрятавшись за кульманы, давились сдерживаемым смехом.
– Не обращай внимания, – сказал вконец растерявшийся Михал Михайлович, стараясь как-то объяснить происходящее и успокоить гостя. – Это у нас секретарша Ирочка так делает…
Но начальник вскочил и, как-то странно дёрнувшись, попятился к двери.
– Я завтра зайду,– промямлил он.
Не успела за ним закрыться дверь, как раздался наш истерический хохот, стряхнувший с нас сонное оцепенение, в котором мы пребывали от стоящей духоты. К вечеру наша часть проекта была закончена и передана смежникам.


Друганы

Как-то солнечным летним утром я услышала голос мужа, доносившийся из кухни: «Алёнка, скорей иди сюда! Такого ты ещё не видела!» Я поспешила на кухню и выглянула в окно. Такого я действительно ещё никогда не видела. Под окном нашей квартиры, находившейся на первом этаже, стояла удивительная троица: два молодых крупных огненно-рыжих кота, а между ними лохматый белый собачонок, похожий на болонку размером чуть-чуть больше котов. Все трое стояли на задних лапах и неотрывно смотрели на нас. У одного из рыжих котов была вытянута вперёд передняя лапа, как бы прося подаяния. Ну как было их не покормить!
Позже я выяснила, что эта замечательная компания обитает в соседнем дворе. Там их, конечно, подкармливают, а когда еды недостаточно, они выпрашивают её вот таким оригинальным способом, которому их никто специально не обучал, сами придумали.
Котов звали Рыжий и Чубайс, и они были братьями. Собачонку дали имя – Кузя. Он был главным: следил за порядком и не позволял ни одному из котов отрываться от коллектива. Чубайс и сам все время держался возле Кузи, а вот хитроватый Рыжий иногда пытался удрать от друзей и что-нибудь выпросить для себя единолично. Эти попытки сурово пресекались Кузей, и как только Рыжий куда-нибудь заныкивался, они с Чубайсом отправлялись на его поиски.
Однажды Рыжий, в очередной раз удравший от друзей, прибежал на остановку. Он устроился на лавочке рядом с лежавшим на ней пакетом, в котором был кошачий корм. Стоящие на остановке люди с улыбкой наблюдали, как кот подлизываясь к хозяйке пакета: тёрся о него, громко пел, глядя на девушку преданными глазами, и строил умильные мордочки.
В этот момент на остановке появилась необычная парочка – белый лохматый собачонок и точно такой же рыжий кот, как тот, что сидел на лавочке.
Собачонок тут же кинулся к лавочке. Девушка хотела было прийти на выручку коту, но стоящий рядом парень остановил её: «Да не бойтесь – ничего не будет. Это же его друганы пришли».
Кузя, а это, конечно, был он, к всеобщему удивлению, встав на задние лапы, схватил блудного кота за загривок, стащил с лавки и, слегка тряхнув, поставил на асфальт. Затем он, прогнувшись на вытянутых передних лапах, при этом полностью выпрямив задние, так, что его голова оказалась на уровне кошачьей, пролаял прямо в морду коту, очевидно, что-то ругательное, развернулся, и они с Чубайсом важно направились к ближайшему дому. Пристыженный Рыжий, опустив голову, поплёлся за ними. Наверное, было пора работать – обед ведь никто не отменял.


Косячок

Славка и Валерочка жили в одном доме, в одном подъезде, на одной лестничной площадке, что называется, дверь в дверь. Все мы учились в одном дружном классе, а Славка с Валерочкой были вообще не разлей вода.
Славка был высокий, большой и шумный, а Валерочка небольшого росточка, щупленький, сдержанный, даже можно сказать флегматичный. Иногда, одноклассники шутили: «Если хочешь иметь представление о макромире и микро-
мире, посмотри на Славку с Валерочкой».
После школы друзья поступили в летно-техническое училище. Славка на факультет приборного оборудования, а Валерочку больше привлекали самолётные двигатели.

С тех пор прошло много лет. Судьба нас раскидала по разным городам. Как-то раз мы случайно столкнулись с Валерочкой на улице. После первых радостных приветствий мы зашли в кафе, где за чашкой кофе стали вспоминать школьные годы, одноклассников, нашу юность. Естественно, я спросила его о Славке. Валерочка слегка замялся. А потом ответил:
– Да я о нём мало что знаю.
– Как? – удивилась я. – Вы же были неразлучные друзья и учились в одном училище!
– Там мы и поссорились.
И Валерочка рассказал мне эту историю.

Они учились на третьем курсе. Приближалась летняя сессия, и Валерочке нужно было разработать курсовой проект. Но преподаватель попросил его вместо этого начертить чертёж самолётного двигателя на большом листе ватмана. Валерочка долго пыхтел над этим чертежом. До окончания работы времени оставалось уже совсем немного.
После занятий, Валерочка, как всегда, расположился за кульманом, но не успел он сосредоточиться на чертеже, как в аудиторию влетел Славка.
– Пойдём со мной сегодня на вечер, – выпалил он с порога. – Наш ансамбль будет сегодня выступать в местном клубе.
– А ты при чём? – спокойно спросил Валерочка, не отрываясь от чертежа.
– А я там стучу на ударнике. Я тебя проведу. Пошли. После концерта будут танцы, девочки…
– Не, не пойду, – невозмутимо ответил Валерочка. – Мне чертёж нужно доделать. Ещё пару вечеров.
– Да брось ты корпеть над ним… А хочешь быстро его закончить?
– Как? – Валерочка с усмешкой посмотрел на Славку.
– Да запросто. Берёшь косячок дури, выкуриваешь его, голова трезвая, а работается в два раза быстрее.
– Так в два раза и быстрее?
– Вот те крест! Я уже пробовал, когда в прошлом семестре курсовой делал.
– А косячок где взять? – ухмыльнулся Валерочка.
– А это запросто. Сейчас соображу, – и Славка исчез из аудитории.
Минут через двадцать Славка вновь нарисовался с косячком в руке. Он сунул его Валерочке и, сказав возбуждённой скороговоркой, что ровно в шесть вечера он ждёт Валерку у входа в клуб, исчез в недрах училища так же быстро, как
появился.
Валерочка продолжал усердно работать. Косячок лежал нетронутым, но всё чаще и чаще притягивал к себе взгляд. Мысли сами собой крутились вокруг вечера.
«А вдруг и правда быстро получится? – раздумывал Валерочка. – Это всего один раз. А за один раз ничего не случится. Да и на танцах подёргаться хочется. Опять же девушки…»
Искушение было слишком сильным, и он не выдержал, взял косячок и сделал несколько затяжек. И, правда, стало весело, работалось необыкновенно быстро. В назначенное время Валерочка был у клуба.
На следующий день после занятий Валерочка помчался к кульману. Мысль о том, что осталось доделать самую малость, и осточертевший чертёж будет закончен, окрыляла его.
Когда он увидел свой чертёж – то буквально остолбенел. «Мама дорогая!» – вырвалось у него. Его работа была безнадёжно испорчена. Все линии – вкривь и вкось.
Валерку покорёжило, как от зубной боли. На глаза даже слёзы набежали. И в этот момент за спиной раздался гомерический хохот Славки, неслышно появившегося за спиной. Валерочка кинулся на него, но тот уже удирал на максимальной скорости. Валерочка погнался было за ним, но вскоре отстал. Да и весовые категории были явно не равны. Он развернулся и поплёлся чертить всё заново.
– Как я выкрутился с курсовым – и врагу не пожелаю. Но сдал на «отлично», – закончил рассказ Валерочка. – А со Славкой с тех пор мы рассорились…


Почему я не люблю зонтик-трость

В добрые старые времена, когда «так хорошо мы раньше плохо жили», потому что были молодыми, энергичными, красивыми и весёлыми, ехали мы с подругой в переполненном автобусе по важному делу и, как всегда, опаздывали.
Стояла весна, верхнюю одежду уже сняли, но погода была неустойчивой: то дождь, то солнце. Вот и приходилось таскать за собой зонтик. Вернее, не зонтик, а зонтище – зонт-трость, с элегантно загнутой ручкой. Зонт этот был моей большой гордостью, так как являлся писком тогдашней моды и куплен был у знакомого фарцовщика по бешеной цене.
Гордость-то гордость, но не дай Бог продираться с ним из конца битком набитого автобусного салона к передней двери, через которую тогда было принято выходить!
Так было и в тот раз. Приближалась наша остановка. Первой прокладывала грудью дорогу подруга, а я – вплотную за ней, пока спрессованная толпа не успела сомкнуться за её спиной. Мы добрались до передней двери, и тут автобус остановился.
Подруга вывалилась, за ней – я. Но, спрыгнув на тротуар, не смогла сделать и шага: мой злосчастный зонт никак не хотел выходить вместе со мной. «Дурацкий зонт! Чтоб тебя! И так опаздываем!» – тихо ругалась я и, не оглядываясь, изо всех сил дёргала зонт к себе. Но он не поддавался.
Увидев, что я застряла, подруга подбежала и попыталась оттащить меня за руку от автобуса. Однако, тщетно. Она стояла лицом к автобусу, подняла глаза кверху и хотела мне что-то сказать, но вдруг засмеялась и стала делать какие-то жесты руками. Ничего не понимая, я обернулась, но хватку зонта не ослабила.
На верхней ступеньке автобуса стоял мужчина интеллигентного вида с лицом цвета варёного рака. Несчастный, вцепившись двумя руками в пояс брюк, молча и отчаянно сопротивлялся моим не менее отчаянным попыткам стащить с него брюки зонтом, который зацепился своим элегантно загнутым концом за ширинку.
С тех пор я не люблю зонтики-трости и избегаю ими пользоваться, несмотря на то, что они снова в моде, а в автобусах уже давно свободно.


И при деле, и в доле

Те, кто мало-мальски наблюдали за кошками, не могли не заметить, что кошки – существа очень любознательные и сообразительные.
Сижу я как-то днем у окна за швейной машинкой. Шью платье знакомой.
Машинка старая, ещё бабушкина, начала ХХ-го века, марки «Зингер». И хотя у неё был и ножной привод, правая рука у меня всегда была на ручном колесе, так как работа была сложная: строчки – фигурные, отделочные, поэтому шила медленно. Каждый раз начиная и заканчивая очередной отрезок строчки, я вращала колесо рукой.
За моими действиями внимательно наблюдало симпатичнейшее существо, трёхмесячный полосатый котёнок Баська. Он расположился на столике станины, примостившись на самом её краю и чуть ли не уткнувшись носом в колесо. Котёнок неотрывно наблюдал за всеми моими манипуляциями с колесом и тканью уже довольно длительное время, минут сорок. Я только диву давалась, как ему удаётся не шкодить так долго. Видимо, работал инстинкт охотника.
Вдруг в дверь позвонили, и я пошла открывать. Это соседка зашла за какой-то мелочью. Я пригласила её войти в комнату, и нам представилась такая картина: Баська стоял на задних лапах на моем стуле, левой передней лапкой опирался на столик, а правой старательно пытался вращать колесо, точно копируя мои движения.
– Давай, давай, Баська! – засмеялась я. – Если получится, в долю возьму!