Окраина рассказывает. Татьяна Гончарова

Бабкина душа

Бабка была маленькая, шустрая, юркая и носатая. Её дочка – рослая, весомых достоинств, медлительная и тоже носатая.
Дочка работала в школе, учила и воспитывала чужих детей, а её детей растила бабка. Она любила внучек и любила ими хвалиться. Частенько, встречая мою маму, бабка говорила: «Твоя вчера опять приходила к Наташе узнавать, что задано, никакой памяти у неё нет. А мои-то отличницы, музыкой занимаются, а Наташа ещё и балетом. И так уж она балет любит, а Людочка вся музыке отдалась». Бабка безраздельно посвятила себя внучкам: как-то успевала обеих водить на музыку и балет, ходить на родительские собрания во все школы и тянуть на себе всю домашнюю работу.
Несмотря на это, ответных чувств к ней никто не испытывал, а когда подросшие внучки перестали в ней нуждаться, жизнь её превратилась в ад. Из окон их квартиры постоянно слышались крики и брань в адрес бедной старушки, а её дочь-педагог, выйдя пообщаться с соседями, без стеснения говорила: «Я сейчас свою отшлёпала». Она поднимала руку на родную мать!
Дочки, уже ставшие сами мамами, вели себя не лучше. Я сама видела, как любимая ею Людочка била бабушку за то, что та дотронулась до детской коляски своими нестерильными руками. А бабка просто хотела снова быть нужной…
Спала бабка в чуланчике на сбитом из досок топчане не шире полки в плацкартном вагоне. Дочь её говорила: «Какое у неё сердце крепкое. Я как-то там легла, когда у нас гости были, так чуть не задохнулась». Там, в этом чуланчике, бабка и умерла.
Немного времени прошло, и вот уже мать стала жаловаться, что обижают её дочки. Пыталась воззвать к их совести: «Как вы можете, ведь я вас вырастила», на что получила ответ: «Нас вырастила не ты, а бабушка». Бабушка! Наконец-то бабка стала бабушкой.
…Как должна бы возликовать бабкина душа, но почемуто нерадостно было ей на небесах. Она скорбела о своей жестокой дочке, которой предстоит испить сию горькую чашу до дна, о по-прежнему горячо любимых внучках, которых она так и не научила быть добрыми. А больше всего о том, что место бабки в их семье никогда не будет вакантным, ведь у внучек уже дочки подрастали.


Простодушная Фенюшка

Моя тётка, вдовая после войны, по имени Мавра, всю жизнь прожила со своей золовкой Фенюшкой – старой девой. Сколько я её помню, Фенюшка всегда выглядела старушкой: маленькая, слегка согбенная, на довольно мясистом носу очки-велосипед, а над ними – домиком – неизменно белоснежный платок. Она помогала невестке растить детей, а зарабатывала тем, что обшивала половину Грушевки*. При этом была неграмотной; не помню, знала ли она буквы, но то, что сантиметровая лента казалась ей совершенно недосягаемой премудростью, это точно. Своих клиенток она измеряла верёвочками, делая на них узелки. Невдомёк было Фенюшке, что разобраться в этих узелках – вот настоящая премудрость, которую мне, например, постичь было невозможно.
Помню, как я подростком гостила у тёти Мавры вместе с её внучкой – пятилетней Лидой. Однажды я стала пересказывать девочке сказку о мёртвой царевне и семи богатырях.
Фенюшка в это время строчила очередной заказ на своей машинке «Зингер». В какой-то момент я обратила внимание, что «Зингер» молчит – Фенюшку заинтересовала сказка. Не подавая вида, что заметила, я продолжила пересказ.
И вот приблизилась кульминация: царевна надкусила отравленное яблоко и… умерла.
– Туды к холерам, – не выдержала раздосадованная Фенюшка.

----------------------
* Станица Грушевская в Ростовской области. – Ред.


Ах, север!

1.
Опять кто-то выложил в «Одноклассниках» фото грибов. С экрана монитора на меня смотрели мои любимые подосиновики с крепкими оранжевыми шляпками и толстыми шершавыми белыми ножками, и опять вспыхнула ностальгия. Неужели я никогда больше не буду их собирать, не почувствую запах леса, не смогу бросить в рот горсть только что сорванной с куста черники?
Я южанка и живу на юге, но двадцать пять лет моей жизни и, пожалуй, лучших её лет прошли на севере – в Архангельской области. На севере родились мои сыновья, там же они окончили школу, туда же хотел вернуться мой старший, мечтавший стать «майором, как папа». Судьба распорядилась иначе, впрочем, это был и наш выбор. Но север не отпускает насовсем; нет-нет, да и напомнит о себе: о том, что он был в нашей жизни, о том, что он и сейчас где-то там есть, и что можно-таки туда вернуться хоть на время.
Короче, несколько лет всё собиралась посетить и, наконец, вдруг собралась. Для компании пригласила свою подругу Валю, которая никогда не бывала в тех краях, и мне очень хотелось их ей показать. Перед поездкой решила узнать у знакомых, есть ли в лесу грибы, и тут меня ждало разочарование: сказали, что грибов нет. Ехала со страхом не получить главного удовольствия и не продемонстрировать подруге все прелести северного лета. К счастью, мои опасения были напрасны: пока мы добирались, грибы «пошли»! Можете себе представить Валины восторги, ведь она собирала и видела их первый раз в жизни! Подруга не уставала восхищаться красотой настоящего русского леса, а я вдыхала его аромат, вспоминала и запоминала, не надеясь больше сюда вернуться.
Я очень люблю свои родные степи с их волнующими далями, с жарким полынным духом. На севере же красота иная, там всё как-то свежее и чище. Наши глаза, подуставшие от вида выжженной на солнце равнины, отдыхали, созерцая яркую и сочную, как весной, зелень высоких трав, синь озёр, отражающих в себе берёзки и сосны обступившего их леса. А в лесу вековые деревья с покрытыми мхом стволами, внизу тоже мягкий прохладный мох, истлевшие пни окружают кустики черники или брусники, соблазняя спелыми ягодами. Ну и, конечно, грибы, которые иногда хитро прячутся, а иной раз бесстыдно сами выставляют себя напоказ посреди какой-нибудь полянки. Эдак вот ходишь, ходишь – и ничего, а потом вдруг глядь, а они стоят, один другого краше, и радость от них и восторг такой, что не передать!
Мы с Валей обе дачницы, дома всё лето ждём дождей, молимся о них, не уставая в промежутках поливать свои насаждения. А на севере полив не нужен, что не могло не вызвать в нас белой зависти. Их дачи на наши совсем не похожи: растёт лишь картошка, удивляя нас зелёной ботвой, да ещё капуста с морковью, а всё остальное – под плёнкой. Вале удивительно, что не посажено у них ни вишенки, ни сливки, а я-то знаю, что не растут там плодовые деревья. Вологда не намного южнее находится, а там яблони усыпаны спелыми яблочками. В Архангельской области можно выращивать лишь ягоды, хорошо растут там и клубника, и малина, и смородина, а вот яблоки с вишнями не растут – холодно.
Эти последние двадцать лет без меня наш городок жил своей жизнью, в чём-то изменился, но больше остался прежним. Меня охватывали странные чувства: с одной стороны – нереальности, будто я оказалась в прошлом, а с другой –
мне казалось, что никуда я не уезжала, что я дома и иду себе
знакомой улицей по своим обычным делам.
Когда я жила там, как-то не принято было ездить по местным достопримечательностям, а посмотреть там есть на что!

2.
В первый же день мы вместе с нашими радушными хозяевами Надей и Колей посетили Каргополь. В 1785 году генерал-губернатор Гавриил Державин обнаружил в одном из монастырей Каргополя рукопись. В ней говорилось, что Белозерский князь Вячеслав, разбив «чудь белоглазую», нашёл место отдохновения – Каргино поле и учредил в нём свой «стол». Вероятной датой принят 1146 год*. Какая
древность! На севере уже тогда кипела жизнь, строилась и развивалась Россия! Каргополь был довольно крупным купеческим городом, а потом будто застыл в XIX-м веке. Там до сих пор живут в старинных деревянных домах, а его
соборную площадь  украшают древние соборы и церкви, живописно отражаясь в полноводной реке Онеге.
Далее наш путь пролёг на Кенозеро, в ту его сторону, где граница с Карелией. Именно там проходит водораздел между Северным Ледовитым и Атлантическом океанами. Мы ехали по узкому перешейку, по обе стороны сквозь деревья видна была вода. Увидели установленный памятный знак, указывающий, что эти воды принадлежат разным океанам. Запечатлев редкости на фото, мы отправились дальше и приехали к музею под открытым небом, где были уменьшенные копии многих интересных деревянных строений, которые назывались почему-то бирюльками**. Они были разбросаны по изумрудно-зелёной лужайке, окружённой лесом, на берегу Кенозера. Это был участок Кенозерского национального парка.
По пути мы посетили ещё много чего интересного. Самое замечательное в местной архитектуре – это старинные деревянные церкви, их там много, и все они сейчас охраняются государством. Мы увидели несколько, а самое большое впечатление произвёл на меня храм Рождества Пресвятой Богородицы на берегу реки Кены в селе Бережная Дуброва. Мы долго ехали по пустынному посёлку, по обе стороны улицы лежали штабелями сложенные брёвна. Мы уже хотели вернуться, но вдруг заметили: из-за верхушек высоких деревьев виднелись кресты. Оставив машину, пошли по улице вымершей деревни, полуразрушенные дома заброшены, вокруг ни души. И вот предстала перед нами величественная красавица, почерневшая от времени, высокая и торжественная! Девять глав, увенчанных чешуйчатыми луковицами, изумительная архитектура, XVII-й век! Впрочем, видно, что её восстанавливали, купола окружены неснятыми лесами, рядом срублена новая часовенка. Судя по размерам храма, когда-то здесь было большое село, а сейчас стоит она, бедная, одна-одинёшенька, и лишь редкие туристы, вроде нас, навещают её.

Нам крупно повезло: как раз во время нашего короткого пребывания в селе Вершинино, что на Кенозере, проходила Успенская ярмарка, да ещё отмечался двадцатипятилетний юбилей национального парка.
Когда мы доехали до Вершинино, там уже шумел праздник. На зелёной лужайке водили хоровод одетые в нарядные русские сарафаны бабушки и девчонки. Тут же продавались северные поделки и сувениры, а рядом угощали ухой, сваренной из только что выловленной в озере рыбы. Я, как донская жительница, толк в ухе и рыбе знаю, но такой ароматной, кажется, не пробовала раньше.
В отличие от многих северных деревень, Вершинино обитаемо, растёт и принимает гостей. А недавно эти края прославились тем, что там режиссёр Андрон Кончаловский снял свой знаменитый фильм «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицина»***. В Вершинино есть музей и действующая Никольская церковь, украшенная внутри «небесами»****. Это отличительная особенность деревянных церквей: разделённый на секторы круг, каждый сектор представляет собой треугольную доску с иконной росписью. Я не специалист в этой области, кому интересно, можете найти всё в интернете, но, поверьте, это очень краси-
во и торжественно.

Наше путешествие подошло к концу. Несмотря на мои опасения, оно оказалось удачным, удивительным и незабываемым! Одна мысль всё время преследовала меня: ах, север, неужели больше никогда..?

-------------------------
* Википедия.
** Бирюльками назывались крошечных размеров деревянные игрушки, сделанные в виде различной кухонной утвари, которые хранились в специальных коробах-укладках, выточенных так же из дерева в форме яблока, груши или репы. – Ред.

*** 2014 г. – Ред.
**** «небеса» – плоский или в форме усечённой пирамиды расписной потолок в храме, характерный для деревянной архитектуры Русского Севера. В центральном кольце изображается Христос, а доски-сектора, составляющие потолок, – это иконы ангелов или святых. – Ред.