Окраина рассказывает. Владимир Попов

Восемь баранов
(Вольный пересказ воспоминания Аванесова Г. П.)

Случилась сия история в далёких семидесятых.
Я к тому времени с горем пополам домучил четвёртый курс ростовского строительного вуз а и был направлен в проектный институт на практику. Мне предстояло коптиться летний месяц в стенах очередного «казённого дома». Так
и пробездельничал бы весь июль, но судьба распорядилась иначе.

Не успел я выяснить, где находится туалет в этом храме строительных бумаженций, как меня пригласили в отдел кадров. Толстая кадровичка предложила мне вместо нудного (и бесплатного) времяпровождения за чертёжной доской поехать за минимальную институтскую зряплату в подшефный овцесовхоз поработать на свежем воздухе на благо народного хозяйства. Не последним в её предложении промаячил халявный совхозный харч да ещё и кое-какие деньжата из бюджета хозяйства за труды на ниве овцеводства.

Я согласился не раздумывая. Мне в течение получаса выписали командировку в Ремонтненский район Ростовской области и пожелали счастливого пути. Так на ближайшие четыре недели я заделался овцеводом.

Нас, командировочных из донской столицы, в основном алкоголиков и тунеядцев, использовали на очистке животноводческих помещений от зимнего навоза. Меня, как внушающего надежды, ждала другая непыльная работёнка. Плешивый дедулька направил меня прямиком к директору совхоза. Через десять минут дядька-директор предложил мне прокатиться в товарном вагоне до столицы.

– Нужно отправить на ВДНХ шесть племенных баранов. Надо их сопровождать. Ну, поить-кормить и прочее. Согласен?
– Я бы с радостью, но по уходу за животными я сам баран… Я их опасаюсь, вон у них рога какие…
– Да не надо тебе ничего уметь! С тобой наш лучший овцевод поедет. Но вся заковыка в том, что побаивается он дальней дороги, да и выпивает иногда. А ты городской, шустрый, непьющий. Да и будущий руководитель как-никак. Соглашайся! Продуктами вас обеспечим на всякий случай на тройной срок, катайся в своё удовольствие!.. Эх, мне бы твои годы…

Ну как тут откажешься? До конца июля далеко, а занавоженных сараев в хозяйстве хоть отбавляй. И я подрядился баранов ублажать…

«Лучшим овцеводом» оказался худенький мужичонка лет сорока с сизым перебитым носом и подозрительно трясущимися руками.
– Сергей Михеич, но можно и просто Михеич, – представился он и улыбнулся впалым ртом с прореженными прокуренными зубами. – Со мной не пропадёшь, я энтих баранов как себя знаю! Поехали отовариваться!

Через пару часов в тракторном лафете, прицепленном к огромному «Кировцу», подпрыгивали на ухабах мы с Михеичем, наши чемоданы, два оцинкованных ведра (одно отхожее, другое питьевое), две молочных фляги (баранов поить), посуда, полмешка риса, огромный шмат сала, десяток булок хлеба и прочая. В этом же кузове расположились шестеро наших подопечных.

До железнодорожной станции тащились по степи часа четыре. Жара, пыль, тряска – романтика…
– Ничё, студент, мы своё ишо наверстаем! – подбадривал меня Михеич.

На станции нас поджидал совхозный грузовик с десятью мешками комбикорма, двадцатью тюками сена и пятью тюками соломы. Солома была доставлена конечно же для подстилки рогатым суперменам, однако в качестве напольного подгузника она использовалась недолго.

Как я сейчас понимаю, кормов на наше поголовье хватило бы на целую зиму, но Михеич возмущался, что мало выделили «хуражу».

Едва загрузили мы всё и всех в крытый вагон, как состав тронулся и проехал… метров сто. Скрылся за облаками пыли совхозный транспорт, и тут же Михеич оставил меня одного с представителями сильной овечьей половины.
– Я щас…
Вернулся он довольно скоро. И не один, а с двумя станционными бабами, запряжёнными в двухколёсные «люминевые» тачанки.
– А ну, студент, скинь-ка два мешка да подсоби девчатам уложить их в коляски!

После проделанной процедуры в руки Михеича перекочевали две бутылки самогона. Самогон оказался на редкость вонючим, но нас это не остановило…

За три дня ожидания отправки состава мы с Михеичем пропили весь комбикорм, всё сено и даже одну молочную флягу.

«Наверстали».

На четвёртый день наконец-то отчалили. Наши подопечные понуро жевали жёлтую солому и мечтали о речной водице. Вечером товарняк остановился в каком-то степном городишке. На половину выделенного сала выменяли полтора литра… Скотинок я попоил, таская воду из ближайшей водоразборной колонки. Набрал воды и для двуногих баранов. Несмотря на всенощную стоянку, флягу наполнить не удосужились, забыли про неё. Зато утром, пока я спал, о ней вспомнил Михеич и выменял на три бутылки отвратительного «Плодовояблочного».

Дабы не совсем скучали, судьбина припасла для нас маленькую гадость. В одно прекрасное утро, пока мы отдыхали от трудов праведных, неблагодарные животные сломали деревянную перегородку между четырёхногими и двуногими баранами. Но это нас особо не огорчило. Огорошило нас то, что примитивные создания пожрали почти все наши съестные припасы. Нам удалось отнять у бесстыжих соседей лишь излизанный, изжёванный, истоптанный остаток нашего сала – долг платежом расен…

Весь остаток нашего вояжа мы питались пострадавшим салом без кусочка хлеба и запивали его сырою водой, из-за чего желудки наши забунтовали. Отхожее ведро пришлось весьма кстати.

Жара, тяжёлое похмелье, мухи, надоедливое блеянье голодных непоеных животных…

Я уже не верил, что этот кошмар когда-то завершится, но всё когда-нибудь кончается. В очередное безводное утро мы остановились на товарной станции огромного города. На баранье счастье этим скоплением домов, цехов и заводских
труб оказалась окраина Москвы.

А через два часа подъехал совхозный зоотехник на грузовике. Как только я разгородил загончик, бараны удрали от нас. Они повыпрыгивали из вагона и всем маленьким стадом побежали к грязной луже. Бараны – они и есть бараны…