Тотем. Из Сильвии Плат

Тотем*

Паровоз - умерщвление рельс,  колея — серебро,
В даль  протянулась она. Но, тем не менее,    будет поглощена.

Бесполезна её беготня.
В предутренних сумерках явлена вся красота утонувших полей,

Рассвет золотит и в гильдию сводит фермеров свиноподобных
В плотных  костюмах; их поезд качает движению в такт.

Смитфилда**   белые башни видны впереди,
В мыслях у них только кровь   да жирные окорока.

Ни капельки жалости  нет  в блеске  ножа мясника,
В этой его гильотине, что шепчет «ну как тебе, как»?

В тазике заяц,  уже освежёван,
Детская  отделена головёнка, в специях благоухает она,

Он выдран из  шкурки  и из человечности.
Давайте сожрём его, как и Платонову мудрость,***

Давайте сожрём, как сожрали Христа.
Вот люди, что были спесивы ---

Их  круглые  глазки, их зубы,  гримасы
На стерженьке,  что  пощелкивает и  трещит,   поддельная  змейка.

Должен ли в ужас повергнуть меня   кобры такой капюшон ---
Одинокость во взоре её,  взоре гор -

Том игольном ушке, сквозь которое  небо продевает  извечно  себя?
«Мир исполнен горячею кровью,  он  личен»:

Так заря говорит нам кровавым разливом.
Нет конечного пункта, одни чемоданы,

И выходит из них то же самое «я», разворачиваясь, будто костюм,
Что до блеска заношен; в карманах  желанья,

Заблужденья, квиточки, короткие  замыканья и складывающиеся зеркала.
«Я безумен» - взывает паук, помавающий множеством лапок.

Поистине,  он и есть  ужас,
Перемноженный в глазках мушиных.

И мухи жужжат, словно  синие дети,
Попав в западню  бесконечности,

В  единство  конечное   стянуты
Множеством  Смерти липучек.

28 января 1963

* По свидетельству Теда Хьюза со слов самой СП:  эти стихи - "нагромождение взаимосвязанных образов, вроде тотемного столба".

** Смитфилд — район Лондона, где расположен главный городской мясной рынок.

*** В оригинале: 'Plato's afterbirth' -  «Платонов послед».


* * * * * * * *

Totem*
by Sylvia Plath

The engine is killing the track, the track is silver,
It stretches into the distance. It will be eaten nevertheless.

Its running is useless.
At nightfall there is the beauty of drowned fields,

Dawn gilds the farmers like pigs,
Swaying slightly in their thick suits,

White towers of Smithfield ahead,
Fat haunches and blood on their minds.

There is no mercy in the glitter of cleavers,
The butcher's guillotine that whispers: 'How's this, how's this?'

In the bowl the hare is aborted,
Its baby head out of the way, embalmed in spice,

Flayed of fur and humanity.
Let us eat it like Plato's afterbirth,

Let us eat it like Christ.
These are the people that were important---

Their round eyes, their teeth, their grimaces
On a stick that rattles and clicks, a counterfeit snake.

Shall the hood of the cobra appall me---
The loneliness of its eye, the eye of the mountains

Through which the sky eternally threads itself?
The world is blood-hot and personal

Dawn says, with its blood-flush.
There is no terminus, only suitcases

Out of which the same self unfolds like a suit
Bald and shiny, with pockets of wishes,

Notions and tickets, short circuits and folding mirrors.
I am mad, calls the spider, waving its many arms.

And in truth it is terrible,
Multiplied in the eyes of the flies.

They buzz like blue children
In nets of the infinite,

Roped in at the end by the one
Death with its many sticks.

28 January 1963

* She explained this poem in conversation as 'a pile of interconnected images,
like a totem pole'.