Щэ нэ вмэрла

из текста "Дыхание Единого"


Распечатываем бутылочку местного вина и поднимаем беленькие разовые стаканчики.
 — Не вмерла Украина, — тостующий настроен явно патриотично.
 Мы слегка соприкасаемся наполненными ароматной жидкостью стаканчиками  и поддерживаем пожелание.
 Собственно, действительно хочется,  чтобы она не вмерла. Пусть живет, пусть будет такое вот утро, такое солнце, такие цветы, похожие на чашку, которую на днях разбила Алька.

 — Алька, так как,  беру тебя в жены? — предложение поступает теперь уже от Олега.
 Девчонка, успевшая  попробовать пару капель крымской Массандры,  больше не обращается за советом к маме, она уже переползла на мальчуковый край, снова оккупировала собой центр внимания, и смешно кивает головой, типа,  почему ей не пойти в жены.
 Мы смеёмся произошедшей метаморфозе. Невеста с двумя заколотыми бабочками больше всего похожа на еще неподросшую Алису, которой королева представляет пудинг. «Пудинг, это Алиса».
 — Надо б разыграть, — предлагает кто-то из ребят.
 — Не здесь же, — вмешиваются наиболее трезвые.

 Я перевожу взгляд на Алькину маму. Девушка растянулась на подстилке и, подставив лицо и руки солнышку,  думает видимо чем-то своем. «А у неё красива грудь» — мельком пробегает в сознании. Действительно открытая маечка довольно соблазнительно акцентирует внимание на ложбинке между двух упругих возвышенностей.

 Но по-моему никто кроме меня не пытается посмотреть на ситуацию со стороны.
 Только резонансом идет  эхо:  радио уже бросило сплетничать по поводу королей и перешло к новостям культуры,  заинтересовавшись жизнеописанием Симоны Синьоре:
 —  Синьоре стала его женой и получила шанс стать актрисой.

 Как нам всем хочется получить этот шанс. Кому-то от бога, кому-то от мужчины. Как повезёт. Этот призрачны шанс стать кем-то,  вырвавшимся из серой толпы в избранницы. И что готовы совершить люди, дабы это желание стало не просто мыльным пузырем, или этой Альконой сдутой собакой, у которой нет имени. А сущностью  наполненной чьим-то выдохом, пусть даже с  именем Соня, София. Продать себя подороже? Может быть это и правильно – коммерция, черт бы побрал, их перекочевавшие к нам нравы.

 —  Рядом с ней, умницей (три языка, отличное знание истории), Монтан иногда чувствовал себя скованно. Симона начала пить, и пить всерьез. Но именно то, что Симона в чем-то превосходила его самого, привязывало его к жене даже тогда, когда из белокурой красавицы она превратилась в грузную женщину с отечным от частых возлияний лицом.

 Мама Альки еще не превратилась в грузную женщину с горьковатым юмором. Возможно,  стареть она будет по совершенно другой программе, по иной траектории падения. Но очень скоро будет. Мне это почему-то кажется неминуемым.