***

В толпе паломников, жадных до чуда,
до манны небесной и святого елея,
в колоннах с хоругвями Иисуса и Будды,
пред каждой святыней сгибая шею;
Скупая индульгенции в священном лабазе,
чтобы причаститься живительной крови,
шагая по струнке пред Всевидящим Глазом, -
я понял, что я ничего не понял:

Пред злобным ростовщиком в ломбарде
Богатый Отец расплатился Сыном:
как покером, бьющим любую карту -
как будто жемчуг бросили свиньям...
    Они ли,
объевшись плодом запретным,
болеют смертью неизлечимо?
Чтоб жить, им нужна в кровавая жертва:
как это похоже на суть вампира!
Хозяину рабски целуя ноги,
чтоб миска с кровью была полнее,
вампир должен славить распятие Бога:
в противном случае он околеет.

Я понял то, что всё, что я понял, -
от чистого сердца мне не принять!
Пока я не выйду из общего строя,
я буду в строю вампиров стоять:
томно вожделеть о дарах и наградах,
клянчить духовную благодать,
затейливо лгать о последней правде,
страшась и не смея её взыскать:

Кто я? -
Свинья или раб забитый?
Послушный холуй?
Ненасытный вампир?
Взалкает ли Бога духовно сытый?
Оставит ли крыса в капкане сыр?
    Затем ли Отец пожертвовал Сыном,
и Сын позволил Себя распять,
чтоб блудный любимчик пришёл с повинной,
подставив миску под благодать?
    Покуда я лишь потребитель крови -
я сам продолжаю вампиров ряд,
бездонна пропасть меж Ним и мною,
никто не насытит мой жадный ад.
    Зачем мне образ?
Зачем подобие? -
Пародия?
Или безумный бред?...
Привычно бредя,
В виде пародии
Священный лабаз мне слабал ответ:

Ты — грешная грязь под ногами Бога.
Ползи к прощенью и веруй в то,
что Он, сердобольный, не будет строгим,
простит раба и возьмёт в Свой дом.
Пой гимны славы Его чистоте -
за веру обещана Чистота.
Смакуя грязь на своём холсте,
верь слепо, и Он коснётся холста...

Мы все уже привыкли говорить о любви.
Не это ли мешает нам учиться любить?
Ведь мало умирающему молвить: "Живи",
чтоб исцеленья чудо для него совершить.

    И пропасть всё та же.
И я всё тот же.
И смысла как не было, так и нет.
Сорвать бы с себя  вампира кожу,
Вдали от толпы найти свой ответ!

Вот так паломник стал пилигримом,
идущим из рабства в чертоги Сына.
Что он исповедует? -
Необъяснимо.
Пути его ныне неисповедимы.
     И все миражи, что видит в пути он,
должны быть оставлены позади им.
Кругом пустыня.
И сердце стынет.
И ветры Египта пронзают спину...

                (весна 2004 — весна 2005, по 24 марта)