Воспоминания о детстве. Школа 4

Бутусов и его команда ничего не показали. Они бегали, как весенние, только что проснувшиеся мухи и ничего с противником поделать не могли, куски дерна отскакивали от еще влажного майского поля. Эти куски заляпали игрокам и трусы и яркие майки.
 В отсутствии старания игроков упрекнуть было нельзя. Бегали они много. И толкались изрядно. Но за мячом не поспевали. Мы с Лешкой за них болели, и криком их подбадривали, но они пропустили три штуки и даже знаменитый бомбардир ничем им помочь не мог.
 Это был уже солидный дядька, и, поняв неизбежность поражения, вовсе уже не бегал, а стоял на дальнем фланге, вроде как покуривал. Но вдруг мяч отскочил к нему, защитники соперника, видимо не заметив его, дали неточный пас. И он, не спеша, убрал сначала одного защитника, потом второго и под острым углом к воротам пробил несильным резаным ударом. Мяч угодил в самый уголок и затрепыхался в сетке. А Бутусов, не изображая никаких эмоций, лениво поплелся на свое место. Мы с Ленькой кричали, радуясь тому, что наш кумир забил такой классный гол даже и без использования своей «смертельной ноги». Но наши все равно проиграли. Игроки, обливаясь потом, грязные от черноземной грязи, отправились в раздевалку.
  А мы с Лешкой остались на скамеечке. Солнце пригревало. Мы сидели, посматривая, как ветер теребит молодые клейкие листики тополей. Никуда идти не хотелось.
 Я любил приходить на стадион. И, как я теперь понимаю, не только и не столько из-за футбола. Мне нравилось просто сидеть на скамеечке и посматривать, наблюдать.
  Прежде всего, мне нравилось огромное свободное пространство. В те годы, я бы не смог это так сформулировать. Но мне нравилось пространство везде. И когда я стоял на высоком обрыве речки  Байгоры и смотрел на раскинувшееся на том берегу село Песковатка с разрушенной красной церковью вдалеке, и на железную дорогу, которая вилась тонкой ниткой еще выше церкви и по которой нередко проходили груженые составы. Я любил ходить на лыжах по снежной целине, в которую превращалось огромное огородное поле возле реки, о котором я Вам рассказывал. Зимой это пространство как будто еще больше расширялось и по нему мы, с кем-нибудь из друзей, без лыжни уходили далеко-далеко, в сторону Кузовского леса. Однажды в изрядный мороз в одной из таких прогулок я отморозил палец, который потом нарывал и болел, и который я смазывал вонючей мазью.
Мне нравились  пространства и в те времена, когда мы с дедушкой на мотоцикле ездили на рыбалку по разбитым ухабистым нашим дорогам. И однажды завернули на какой то скудный хутор. Отдохнуть. На хуторе была пасека. Пасечник, одноногий мужчина, ловко управляющий  костылями, вынес мне миску липкого пахучего меда и кружку молока. И еще кусок белого хлеба. Я поел и решил пройтись, пока дедушка обедал с хозяином и вел с ним разговоры. У дедушки было тут четыре улья, за которыми присматривал пасечник. И у нас в чулане всегда стоял гречишный мед в больших флягах из под молока. Мы в детстве мучились без сладкого, но мед я не любил.  Перекусив, я решил размять ноги. Тропинка вела в поле. Огромное поле цветущей гречихи. Пчелы то и дело пролетали мимо , пот выступил на лбу, а я смотрел на это бескрайнее поле и не мог насмотреться  ..Картинка гречишного поля стояла у меня перед глазами, а я вдруг обнаружил, что сижу на лавочке со своим другом Лешкой, который терпеливо ждет, когда я посмотрю на него. Футболисты давно ушли. А на дальней меньшей стороне стадиона виднелся народ  и мы пошли туда смотреть.
  То был урок физкультуры у семиклассников. Они стояли около прыжковой ямы и смотрели, как их товарищи прыгают. И мы с Лешкой присоединились к зрителям.
  Я и сам любил прыгать. Это единственный вид спорта, который у меня получался- прыжки в длину. Прыгали на отметку. И были здесь ребята, которых я часто видел в школе, но с которыми не был знаком. Здесь была и Ленка, девчонка, которая мне нравилась уже второй год. Прыгала она неплохо, но и без блеска. При ее виде я напрочь забыл о прыжках. Это была необыкновенная девочка. Другой такой в школе не было. И я уже второй год на нее засматривался. Конечно, засматривался просто так.  У нее были светлые волосы связанные в хвостик и удивительно нежная заразительная улыбка.
Я познакомлюсь с ней в десятом классе. Когда в школе будет проходить вечер посвященный дню учителя. Но об этом я, если и расскажу, то отдельно, не сейчас.
  Насмотревшись на красавицу, я вернулся к наблюдению за прыгунами. Некоторые ребята прыгали толково. И техника у них была. Где-то в район пяти метров. Учитель физкультуры с помощью ученика замерял рулеткой результат и записывал его в синий блокнотик.
Учителя физкультуры звали Федор Иваныч. Это был крепкий мужчина с красным квадратным лицом, невысокого росточка. Он был настоящий энтузиаст и вел физкультуру, кажись у всей нашей огромной школы. Как он умудрялся это делать никто не знал. Казалось, он в школе и днюет и ночует. Когда я говорил о редких светлых пятнах среди учителей, к этим светлым пятнам смело можно было отнести Федора Иваныча. На вид он казался строгим и никогда не улыбался. Но что-то в нем такое было… Нестрашное. И народ к нему тянулся, сам не ведая почему.
  Федор Иваныч организовал в нашей школе секцию баскетбола и все вдруг так полюбили баскетбол, что от желающих играть и тренироваться никакого отбою не было. И я тоже записался на секцию и от всей души полюбил эту чудесную игру. Но на секции народу было много, а спортзал  маленький и вдосталь наиграться было невозможно. И от того многие из нас страдали.



Окончание следует.