Слово

Расскажи, какие у тебя планы?
Пожалуйста, покажи мне свой план!
У тебя по плану глубокие раны
Моей души и — я пропал? Или — пан?

Не кроманьонец из немой доисторической Европы.
Моё место обитания — современная Москва.
Присмотрись в свои небесные телескопы:
Артикулирую звуки в русские слова.

И очень интересуюсь твоим планом
На меня. Не смотри в окуляр так сурово.
А у кого ещё спросить о самом главном?
Это ты дал мне жизнь и дал мне Слово.

Слово — смысл жизни в полном смысле
Слова: Искупителя и средство выражения
Мыслей и чувств. Мой стих прогремит как выстрел
В гулком небе. Я не приму твои возражения.

Не путаю слова. Это ростоманы
Путают слова, называя планом плант.
Поэты, конечно, тоже наркоманы,
Но каждый из них вином поэзии пьян.

И мне нужны твои советы и комменты
(Сокращаю для рифмы, искусства ради).
Поэты, словно деструктивные элементы,
Пачкающие страницы Вселенской Тетради.

Почему ты пожелал вручить мне дар?
Я бы жил и мыслил как все: размеренно и стройно.
Сейчас, когда я не молод, но ещё не стар
(И уже — суперстар), мне очень неспокойно.

Наверное, веду себя как Исав. Его вина
В отказе от первородства в пользу пищи.
Дай мне скорее вот этого красного, вина.
Хотя, и не пью, но выпью на пепелище

Своей молодости. Здравствуй, зрелость!
Молодости актёрские маски сброшены.
Не играется что-то. Видно, приелось.
Мои эмоции, как лошади на выпасе, стреножены.

Всё было прекрасно, но что-то пошло не так.
Дай знать, если ты ещё со мною. Убеди,
Что любишь ещё. Дай какой-нибудь знак,
Что всё ещё может пойти по правильному пути!

Ты знаешь, мне исполняется сороковник.
Но я не пью и не отмечаю.
Вяжет рот неспелый крыжовник
Моей сорок первой весны. Дайте чаю!

Ответь, не молчи. Что ты молчишь, что ты?!
Что важнее: день рождения или день зачатья?
Ты помнишь: делящейся зиготой
Я отправился на поиски счастья

В этом на редкость бесприютном мире.
И блуждаю в поношенной писательской робе,
Развлекая себя и тебя игрой на лире.
Комфортнее мне было бы в утробе

Матери (она есть поэтоматерь). 
И никто-никто из живых существ
Тебе не посмеет сказать: хватит!
Я не хочу в круговорот веществ

В природе, где люди давно не в моде, —
Их слишком много. А в моде — обезьяны.
Их слишком мало. Мои на исходе
Силы. Я хотел бы знать: какие планы

У тебя на меня? Сорок первое лето
Моё приближается; душа трепещет и плачет.
Мы все родом из советского детства
И для нас это число многое значит.

Жду ответа, устремившись вовне,
Листы Вселенской Тетради теребя.
Вообще-то, я сорок лет как на войне,
Но все сражения веду против самого себя

И давно не боюсь умирать.
Да, ты же всё знаешь, Жизнедатель!
Все стихи записываю в твою тетрадь,
Ты мой самый главный читатель.

Я безуспешно боролся с собственной плотью,
Зато с рождения красноречив и речист.
Да, неправеден, но мой отец не плотник,
А провинциального театра артист.

Кто-кто, а я точно не умру безвинно.
Не жалейте меня, когда умру, ради Бога!
Давно бы перепробовал все вина,
Если бы не проклятая изжога.

Зато свободен от бремени. Налегке.
Как-нибудь, проживу без спиртного.
Сублимирую: в русском языке
На вкус попробовал каждое слово

И полностью приуготовлен для творчества. 
На твоё вдохновение — мои притязания.
Вхожу в благодатное одиночество —
Почти что молитвенное состояние...

Мои стихи не программные коды для Гугла.
Никто не заплатит по доллару за строчку.
В Книге Жизни не ставь мне прогула,
Я сам поставлю свою последнюю точку.

Эта поэма пришла мне целиком в виде файла,
Осталось только расшифровать и записать.
Без вдохновения не знаю, что бы со мною стало,
Я бы давно закрыл своей жизни тетрадь.


Здесь, на Земле у каждого есть свой дом,
Койко-место в общежитии, кровать в хостеле.
А я святым духом твоим ведом,
Иду туда, где меня ждут в гости.

Собственной лени отвергаю возражения, —
Черновиков неразобранных кипа.
В свой сороковой день рождения
Спрячусь в пятизвёздочном отеле Кипра.

Мне, как социально активной особе,
Банки наперебой предлагают кредит.
Поэт милостью Божьей кредитоспособен,
И только Бог определяет его лимит.

Поэт не знает границ, у него нет предела.
Уверенный в себе, в зеркало гляжу рассеянно.
Только, вот, поседел и шевелюра поредела,
Но всё так же делаю сальто с бортика бассейна.

Всё так же на турнике подтягиваться мастак —
Двадцать пять раз — норматив спецназовца.
Всё так же по утрам — без саморекламы никак —
В общем, я ещё молодой и здоровый, оказывается...

В отель заехали футболисты окаянные.
Кишмя кишит. Не нырнёшь в бассейн рыбкой.
Футболисты наши, как рубли —  деревянные,
Котируются только на внутреннем рынке.

Горничная стянула отеля комплимент.
Чего, мол, на поэта переводить продукты?
Вот такой неприятный инцидент.
Вот такие заморские фрукты!

Не очень то и хотелось. Ради Бога!
Ведь, я не пью ничего, кроме чая.
У меня от вина всегда изжога.
Впрочем, вру, от хорошего — не бывает.

Как всегда, на отдыхе, где пьянки-гулянки,
Я — в центре любовного многоугольника.
Ко мне ластились девушки: россиянки,
Киприотки и одна полячка, поленка.

И Бог — свидетель, что я — ни-ни.
Прыгал в Средиземное море, как в прорубь я.
Оцени! Небесным оком своим подмигни.
Я не прошу схождения духа в виде голубя!

Отец, надо мною нет других властей.
Убереги меня от саморастраты,
От националистов и фанатиков всех мастей,
От воспаления лёгких и простаты...

Сплетникам — сделать языков обрезание.
Лезть в чужую жизнь — неприлично, невежливо.
Окей, хорошо, каминг аут. Признание:
Обожаю клубничку — спелую, свежую;

Обожаю в тёплой пене морской омовение;
Ценю молитвенное одиночество.
Но более всего люблю вдохновение
И творчество, творчество, творчество!

На вопрос: откроете нам свои грехи?
Отвечу: вы задали вопрос идиотский.
Мои прегрешения откроют мои стихи.
Да, поэт из плоти — человек плотский,

Но в голове — вдохновенных словес кашица.
Душа обязана всё переварить и впитать.
Сие есть великие стихи, как мне кажется.
Я должен их внести во Вселенскую Тетрадь.

Они по материи Вселенной размажутся,
По мониторам планшетов и смартфонов.
На внутреннем мире читателя скажутся,
Растворятся и впитаются в души миллионов.

Но это потом. Все поэты — мечтатели,
Но какой лично мне смысл жить мечтами?
Я и так знаю, что стихи моих злопыхателей
Останутся во Вселенской Тетради общими местами.

И к чему этот выброс поэтической желчи, что это?
И при чём здесь поредевшие волосы?
Так мучительно проходит у поэта
Кризис среднего возраста.

Системный кризис наложился на циклический.
Очень сложный человек, не какой-нибудь простак,
Твой певец — человек эксцентрический,
Но никогда ничего не делает просто так.

Тем более, ничего просто так не говорит.
Подбирая слова, как пейджер, вибрирует.
Готовую мысль тысячекратно повторит
И тысячекратно проартикулирует.

Что для других болезнь, для поэта — норма.
Думаете, у меня словесное недержание?
Я точно знаю, как связаны содержание и форма:
В совершенной форме — глубокое содержание.

А глубокое содержание отразится в такой форме,
Что даже скептики будут захлёбываться от стихов
В восторге, признав, что поэт в норме
И наделят правом отпущения литературных грехов.

И начнут обожествлять меня, а поэтоматерь
Назовут счастливицей; посвятят поэму или оперу.
А мама, в отличие от меня, прагматик.
Просила из Duty Free eau de parfum "Opium".

Мама, не бойся, я никогда не сяду на мель,
Не собьюсь с пути, не сопьюсь. Напротив!
Вдохновение — мой самый желанный хмель,
Творчество — сильнейший наркотик.

Однажды, когда буду приглашён на небо — si —
А вы в ярости будете рвать и метать,
Обвиняя меня в предармагеддонной ереси,
Пожалуйста, не трогайте мою мать!

А ты, тот, кого я сделал главной музой
Своего творчества, знаешь: небеса — моя Палестина.
Когда поселюсь в них — excuse me! —
Дай ей вместо меня — веру в своего сына...

Откуда у меня такая свобода слова?
Сейчас раздастся возмущённый свист.
Не устану повторять снова и снова:
Я самый богоугодный лингвист.

Для него стану кем угодно, кем угодно буду.
Китайцем ли, индусом — сориентируюсь.
Не как в Пятидесятницу, конечно, не чудом,
Я выучу новый язык и перекодируюсь.

А он в генах моих закодировал язык русский.
Мне за счастье это богатство наследовать.
Я ворвусь в этот мир, как метеорит Тунгусский,
Сейчас на русском важнее всего проповедовать!

Он знает, что мне не пристало молчать.
Иегова есть Бог и нет иного —
Извещу белый свет, стоит только начать.
Он для этого дал мне русское Слово.

Сколько у людей богов — не счесть!
Я со всех лжебогов спесь собью.
У христианина кризис среднего возраста есть,
А творческого кризиса нет. Адью!

А почему — нет? А почему — да?!
Он из источника жизни черпает вдохновение
В его ладонях вечной жизни вода.
А у вас — ерунда. Вот моё нескромное мнение.

Как меня забавляет учёная братия!
Куда вам судить о поэте?
Не можете отличить анапеста от амфибрахия,
Но выносите заключения о моём психологическом портрете.

Давайте, лучше, поговорим о геноме.
Вы недавно расшифровали человеческий геном.
Так вот, у меня геном в норме, 
Такой безупречный не сыщешь днём с огнём.

Свою родословную могу проследить до Адама.
Теория эволюции — один сплошной изъян, —
У каждого из вас была красивая мама,
А вы утверждаете, что произошли от обезьян.

Мою поэму можете считать резолюцией.
Верите в эволюцию? Нет проблем.
Адепты секты Свидетелей Эволюции,
В своём слове обращаюсь к вам ко всем.

Но, в первую очередь, конечно к Богу:
Выткав своего стиха материю нетленную,
В вечность проложил себе дорогу.
Я создал собственную поэтическую Вселенную.

Моя жизнь водой стихов в твоей тетради разлита.
Жду, когда пришлёшь за мной самолёт без пилота
Или кабину уходящего в небо лифта.
Я прилечу к тебе. Жди моего прилёта.

А что мне у тебя делать? Славить и славить
Тебя? По-моему, тебе чуждо самоупоение.
Вот, Христос с небес будет тысячу лет править,
Буду описывать его правление.

Ты же знаешь, мне на днях сороковник.
Я дожил до возраста главных свершений.
Если бы не ты, то каждый второй был бы кровник
У меня. И я бы погиб в одном из сражений

На поле вековечной житейской брани.
Почему ты до сих пор не взял над нами шефство?!
В каждом из нас так много всякой дряни!
Наверное, стоило сказать: несовершенства.

Было бы приятней отстраниться от мира,
Пребывая в блаженной христианской истоме.
Но надо идти. В рюкзаке — планшет, в руках — лира.
Я должен навести порядок в своём земном доме.

Я должен выиграть земную битву
Против своей плоти. Жди хороших известий.
Произнесу перед боем свою молитву,
Хотя со стороны она будет казаться песней.

Моя праща — переплетенье метафор,
Пяток отборных рифм в кармане. Не впопыхах
Собирался. Выводите моего Голиафа,
Первой же строфой разобью его в пух и прах.

Ты дал мне договорить, допеть, домолиться.
Ты, как никто другой, понимаешь суть дела:
Поэт на всю вечность — свободная птица.
У Вселенной — есть, а у поэта нет предела.

Если вдруг не смогу говорить, моя песенка спета.
Такова моя натура, такова природа.
Ты сам — Творец и знаешь, что для поэта
Свобода слова — главная свобода.