Я в военные пойду, пусть меня научат

ПИСЬМА ИЗ СИРИИ

26 марта 2012

Привет.

Моя дочь сегодня рассказала мне, как  во время арабского учитель спросил:

- Что символизирует голубь?

Мальчик ответил:

- Он символизирует мир.

- Ну ... А что еще?

Моя дочь ответила:

- Он символизирует свободу.

Мальчик стоял в нижней части класса, неожиданно он перешёл на агрессивный тон по отношению к моей дочери:

- Ты хочешь свободу?

Учитель поддержал дочку:

- Мы все хотим свободы. В чем проблема?

Дочь заплакала.

Тогда преподаватель подошёл к ней:

- Как ты, девочка?

И моя дочь сделал поразительный вывод: "Мама, наш учитель, безусловно, в оппозиции!"

Чтобы рассказать вам, в какой языковой, нравственный и социальный тупиковый угол они загнали нас, я расскажу о стенах. Чтобы действительно увидеть происходящее в Сирии - смотрите на стены.  Это будет отдельная тема, которой я посвящу целое письмо. Молодёжь пишет на стенах слово «свобода» ;;;;. Но служба безопасности для изменения слова рисует над первой буквой точку: "дерьмо" ;;;;.

Я иногда думаю, что, если режим не меняется, мы должны изменить язык, чтобы выйти из тупика, в который они бросили нас в глазах наших детей.

к письму дано фото стены в Хомсе: "Папа купил мне снайпера. Убийцу детей"


***

15 апреля 2012

Сегодня я позвонила своему другу д-ру Фади. Вместо  приветствия друг проговорил в трубку: "Подождите немного, может быть, это моя мать, если я не отвечу - она умрет от тоски." Я услышала, как кто-то требовал  положить телефон.

Знакомый голос, как правило, ласковый,  дрожал:

- Алло?

- Это они? - спросила я.

- Да.

- Которые?

Он колебался. Я настаивала:

- Отвечай: да или нет. Военная безопасность?

Он не ответил.

- Политическая безопасность?

- Я не знаю.

- Да благословит тебя Бог.

Я повесила трубку, не веря своим ушам. Мой друг Фади! Я мучилась от его голоса в голове. Я не спала всю ночь. Всякий раз, когда я представляла себе удары, которое терпит теперь он - я чувствовала настоящую физическую боль.

***

16 апреля 2012

Профессор Энтони вернулся из своего отпуска в деревне, из района Хомса. Его окружили коллеги, выражая свои соболезнования, расспрашивая   о  покойном двоюродном брате ...

Он сказал нам, что он, учитель рисования, ехал на такси по деревне, которая была обычным тихим местечком, как вдруг прозвучали  выстрелы. И пуля прошла через окно автомобиля у его головы. Антуан не завершил свою фразу, как вдруг послышался голос профессора Хайдара: « Мой двоюродный брат, также был убит в Забадани ! "... Никто не обращал на него никакого внимания, как будто он не говорил достаточно громко, чтобы быть услышанным.

Как профессор Эсса, он ходил по комнате бесконечно повторяя все громче одну и ту же тираду:  "Мой двоюродный брат был убит на прошлой неделе! Он был капитаном в армии. Эти собаки заговорщики могут катиться в ад!" Закончил он так: « Бог! Почему возможно подобное?" Но никто не выразил ему соболезнований. Все были тронуты историей Антуана, который возразил: «Мой двоюродный брат не был военным. Там не было никаких сепаратистов. Это был простой гражданин. У него было четверо детей. И работал, чтобы дать им возможность  жить ".

Когда утешения закончились - учителя вернулись в свои классы. Осталось несколько старших преподавателей, и я спросила кого-то: "Думала, что вы ушли праздновать Пасху". "Пасха? " - воскликнул он в ответ, - То, что происходит в нашей деревне немыслимо. Это настоящая война ". Я спросила его, есть ли там действительно противники Krak des Chevaliers*, как говорят. "Да", - ответил он, " и передовые позиции Шабиха. "Но это... это не мужчины. Чтобы убить одного повстанца, они убивают всех, с кем  сталкиваются на своем пути ".

Я поинтересовалась: "Кто же хуже?" Он посмотрел на профессора Али, который внезапно появился в комнате, и сказал, склонив голову: "Может ли быть что-то хуже, чем война  друг с другом."

*крепость госпитальеров, расположенная в Сирии к востоку от ливанского Триполи на вершине утёса высотой 650 метров, неподалёку от дороги, ведущей из Антиохии к Бейруту и Средиземному морю. Ближайший крупный сирийский город — Хомс — находится в 65 км восточнее замка.


***

18 апреля 2012

Добрый вечер,

Сегодня вечером на улицах Дамаска безлюдно. Они -  опустели как во время Рамадана, как раз перед ифтар ... Я шла по улице Хамра. За парламентом вспомнила  моего друга Бассама: три человека избили его здесь  несколько дней назад. Он ходил с плакатом: "Остановите убийство! Мы хотим Сирию для всех сирийцев". Он входил в группу  юношей и девушек, принадлежащих в основном к меньшинствам, которые устраивали сидения вне парламента, а точнее "Народное собрание", как его называют здесь ... Они зажгли свечи и молча сидели.  В тишине....  Я все еще вижу его окровавленную голову, его окровавленную рубашку, плачущее лицо его  дочери. Они били их на глазах у всех. Они продолжали избивать, погрузив в автобусы. Они добивали  по прибытии в центр служб безопасности. Но моему другу повезло. Его брат работал водителем у одного из офицеров службы, потому друга выпустили  через несколько часов. Тогда как многие другие были арестованы.

Я посмотрела на камни мостовой. Если эти улицы смогут заговорить, что ты думаешь они скажут?

Собравшись пересечь улицу, чуть было сама  не попала под автобус. По атрибутам это  был  междугородный автобус, но у двери стоял вооруженные люди. Их оружие было направлено на лицах прохожих ... За окнами авто, я увидела других мужчин в штатском. Все держали  руки за спиной. Вначале я решила что  Шабиха устали, потому что их согнутые головы были видны сквозь окна автобуса. Как правило, они  скрывают от людей свой приход, прячась между рядами сидений, их можно видеть только с оружием и пропрезидентскими лозунгами. Но этот автобус вел себя необычно: он шёл достаточно медленно, можно было рассмотреть лица заключенных ... униженно опущенные. Сегодня, Шабиха хотели, чтобы мы стали свидетелями, чтобы нас коснулся этот урок. Я помню как после этого момента истины брела, по каким улица ... Я все время говорила себе почти вслух: "Какой ужас. Какой ужас!" Постепенно стала замечать, что нужно найти другое слово на всё это...


***
20 апреля 2012

"Что вы дети думаете о происходящем? "  - вопрос Соха.

Кто-то ответил, что готов сражаться: "Дети не имеют право также участвовать в строительстве своего будущего? "

Женщина вздохнула: "Мы не можем оградить  детей от происходящего, особенно в районах  восстаний. Эти дети видели, по крайней мере рейды в своих домах, аресты их родственников, убийство случайными пулями ... Они мучили их или членов их семей прямо у них дома."

Кто-то добавил: "Женщины-заключенные и вдовы мучеников больше не в состоянии сдерживать своих детей. Особенно мальчиков. "

Я думала обо всех детях, которых встречала, проводя домашние визиты. Как-то мне рассказали следующую историю.

Нади четыре года. На его дом постоянно налетали спецслужбы, потому как искали его отца, который сбежал. Его мать рассказала нам, как однажды утром, военные перепрыгнули через наружную стену дома. В облаве было больше  десятка человек - все в военном. Они направили оружие на её двух дочерей и ее маленького мальчика. Мать не успела договорить, как малыш прервал:  "Они были так!" (Он упирается пластиковым ружьем в нас.) "Так что я встал, и я ударил так!" (Толчок в воздухе.) "После того как я взял его винтовку из рук, и : TAC TAC TAC ..! Я убил их всех! "  Он подумал, и  добавил:" Никто не ... кроме ... нет, нет .. может два!"

Всё задумываюсь:  почему он "спас" двух солдат. Пытаясь дознаться, задала вопросы малышу: они смешили его - ответил тот.

PS: Я забыла вам сказать в конце обсуждения, мы сошлись на том, что первым правом ребенка является право жить ...


© Copyright: Осенний-Каприз Капри, 2014
Свидетельство о публикации №114072903906