О счастье полёта и полёте к счастью

Откровенно пошловатое Короленковское "человек создан для счастья, как птица - для полёта" обычно приписывают Горькому. По совокупности совершённых литературных промахов, очевидно. И поделом!

Человек создан для преодоления тяготения. Иногда - земного и всегда - тяготения к обыденному и тем - привычному и удобному. Иметь в себе нечто, что не позволяет превратиться в счастливое миской зеленоватого хлёбова полуживотное: это - ведь не счастье, а просто везучесть. Счастье - это даже не сам момент полёта, хотя в первые минуты свершения (парения) закономерно и очень заслуженно испытываешь нечто, что другими, по незнанию ещё, счастьем и именуется.

Счастье ведь не зря существует где-то очень вдали и очень отдельно от человека. А человеку дарована лишь великая способность на какой-то момент к счастью приблизиться и завибрировать от предощущения того, чего человеку вообще не дано достигнуть априори.

Счастье - это нечто, что манит и обещает, некое ничто, что  маГнит и обещАт :) Потому что в страшный момент достижения желаемого всегда, и потому - особенно отчётливо, понимаешь, что желаемое-то счастьем вовсе и не является. Да оно как-то и не собиралось являться - вне зависимости от того, явилось ли желаемое крыльями или миской зеленоватого хавчика. Ведь мы сами назвали это нечто счастьем. Исключительно для того, чтобы к нему можно было стремиться.

А чтобы не стремиться было не легче, чем стремиться, нас наделили способностью глубоко разочаровываться в том, что мы до этого счастьем именовали. Мисочку зеленоватого хлёбова, к примеру. Просто для того, чтобы нам хотелось идти дальше.... подальше, то есть, от уже достигнутого. И - повыше. То есть - к трудно достигаемому, а однажды - и вовсе к принципиально недостижимому.

Птица несомненно создана для полёта. Способность летать дана ей, разумеется, во вполне биологических, то бишь - практических и утилитарных целях. Однако летают птицы не только для этого. Сами не зная того, они возбуждают, в ранее бескрылых, неистребимое ничем желание оторваться и от Земли, и от действительности.

А вот человек для счастья вовсе не создан, ибо достижение счастья лишает его счастья быть человеком, то бишь - существом достигающим, а не однажды уже счастливо достигнувшим. И именно по этой самой причине и способным поманить к достижению счастья других человеков.

Завидна незавидная судьба летучего мальчика. Когда он спустится - его закономерно и заслуженно растопчут (вспоминаем и печальный начальный эпизод, и суть "Андрея Рублёва" Тарковского). Растопчут его не в наказание и не в назидание даже. Пинают и распинают тоже ведь не потому и не для этого.

Человек не создан ни для счастья, ни для полёта. А только лишь для желания счастья и жажды полёта. И если даже они и умрёт, вроде бы и не взлетев вовсе, на кресте, то будет вознесён потом. И совсем не важно - в действительности ли Отцом или, в их небесплодных мечтах, теми, кто также считает, что счастье - это полёт и что человек создан для счастья, как птица для полёта.

Ибо именно их и есть Царствие Небесное - законный предлог, оторваться от действительности для того, чтобы и в действительности однажды оторваться от Земли...