простенько и со вкусом 5

***700.
Я бросил отравляться никотином,
Занявшим много места в голове.
И с ядом, ставшим спутником рутинным,
Прощаюсь, лишь надеясь, что навек.
Достаточно умен не зарекаться.
Никто не знает жизни наперед.
Вдруг, где-нибудь, в одной из резерваций,
Индеец старый трубку мне забьет.
***701.
Словно лошадь цирковая
Я вокруг тебя кружусь,
То скуля, то подвывая,
И бессилья не стыжусь.
За всю жизнь не исчерпаться.
Все смеются. Я бегу.
Ежедневный гром оваций –
Для меня, скорее, гул.
Наша съемная квартирка.
Эх, вернуть бы те года.
Только я арену цирка
Не покину никогда.
***702.
Курт Кобейн и Робин Уильямс,
Горшенев и Виктор Цой,
Все они, с кем мы простились,
Для меня одно лицо.
Суждено ли с ними слиться,
Сердцем вылечить порок,
Собирая по крупицам
Бесконечности поток?
***703.
Процент солей в моих слезах,
Как в Мертвом море, больше даже.
Наверно, много звезд на небесах,
Поскольку не заметили пропажи.
Но из того, что полностью потухла,
Еще не значит, что звезды там нет.
Любой, кто верит только в силу духа,
Взглянув на небо, вспомнит обо мне.
В чем сила? В том, что я готов
Сидеть и слушать вдохновенно
Потоки музыки и слов,
Частицей одинокой став вселенной.
И раз вселенная, как все мы, бесконечна,
Планеты есть, куда не долетел
Еще мой свет. Иду, будто, по млечной
Дороге, как всю жизнь свою хотел.
***704.
Опять к открытому окну,
Когда стемнеет, подойду.
И пальцем в небо снова ткну,
Чтоб укрепить природой дух.
И пусть решеток безысходность –
С другой, циничной стороны,
Мне этой почвы плодородность
И двери, что отворены,
Дают возможность удержаться
На самой высшей из орбит,
Чтоб на судьбу не обижаться,
Хотя и места для обид
В ней было больше, чем с достатком.
Теперь же нет внизу мне дел.
И об утенке самом гадком,
Когда он в небе пролетел,
Никто не вспомнил. Все мечтали
Одной из тех красивых птиц
Стать, чтобы вместе с этой стаей
Не знать ни горя, ни границ.
***705.
В стихах я был сначала сомелье.
При том, что иногда любил напиться.
И первый раньше парень на селе
Штурмует потихонечку столицы.
Теперь я сам вино произвожу.
Букет его никем неподражаем.
И если есть приятней всех “Bon jour”,
То связан он с последним урожаем.
В когорту знаменитых виноделов
Меня еще взять не разрешено.
Но весть уже планету облетела,
Что в мире есть достойное вино.
Поскольку я всего допился сам,
То знаю, где нектар и где осколки.
Бутик ли вин, простой ль универсам,
Моим вином теперь украсят полки.
И тот, кто разбирается в напитках,
Не раз бутылку купит с этих пор,
Где этикетка с маленькой улиткой,
Сумевшей покорить вершину гор.




***706.
Твоих ли струн коснусь и заиграю
Мелодию воскреснувшей весны,
Иль в жизнь мою войти должна другая,
И с нею мы состариться должны?
До ужаса знакомый почерк –
Стихи все хоронить в своем столе.
Вот и сейчас, всего лишь восемь строчек
Надежды, что не дашь мне постареть.
***707.
Так много слышно, на ночь глядя.
Слова крадутся в дом ко мне.
И слаще нет противоядий,
Чем эти шорохи во тьме.
***708.
Зачем вставать, когда упал ты,
Чтоб снова там же и упасть?
И видно только с задней парты,
Что на Земле имеет  власть.
Оправдан путь конечным пунктом,
Пока ты шьешь себе шинель.
И мир чего-то ждет, как будто,
Гром растворился в тишине.
***710.
На город вновь спустилась мгла.
Пластинки новой ждет игла.
Корабль уходит за моря.
А я твержу, что все не зря.
Уж лучше выпасть из гнезда,
Чем в клетке сгинуть навсегда.
Пишу при свете фонаря
И все твержу, что все не зря.
В дороге каждой есть звезда.
В моей – любовь и тяжкий дар.
И звезды тоже говорят,
Что в этой жизни все не зря.
***712.
Не проснулась после ночной пьянки Земля еще,
 А я уже вышел из дома на утреннюю пробежку.
Хочется, чтобы на остальных жизнь подействовала отрезвляюще,
Потому-что первой в бой всегда выдвигают пешку.
Нужно научиться пользоваться оператором случайных чисел.
Может, даже, для этого придется поссориться с головой.
А то ангел в очередной раз на кровать в ночи сел,
И я опять, как ни старался, не смог поддержать разговор.
Странно, но встречаются люди, которые предпочли  б
Наш мир – настоящей похлебке из «Матрицы».
Научиться бы видеть, какого цвета нимб
У всех, кто со мной в одном котле варится.
Я так рьяно всегда отстаивал существование любви,
Что просто обязан больше никогда не влюбиться.
Целое не может не состоять из двух половин.
И без второй половины все разобрано по крупицам.
В принципе, и в этом стихе можно сказать что-нибудь важное.
Например, что мы живем, чтоб обучаться и развлекаться.
Или о том, что реальность – только мираж. Но я
Просто жду падения моих собственных акций.
И, может быть, когда я стану абсолютным банкротом,
Таким, что любой нищий будет на меня показывать пальцем,
Уже не нужно будет вытягивать себя из болота,
А просто бежать морозным утром и всем улыбаться.
***713.
Я из принципа домино не стал
Разрушать покой и гармонию.
И всегда мечтал быть одним из ста,
Чтоб забыла ты все, что до меня.
Научусь летать. С высоты небес
Забросаю мир валентинками.
Грусть твоя тогда потеряет вес,
В подтверждение – фотоснимками.
И счастливая, и довольная,
Ты в моих руках будешь греть свои.
И не сделаю тебе больно я.
Только полюби. Только полюби.
***714.
Уже понятно, что пишу на вырост.
При том, что я совсем не экономлю.
Луна еще на волчью стаю не навылась,
А я опять пытаюсь стать огромней.
От слова «гром». Кому, как не поэту,
Кто слух имеет всем напоминать,
Что есть легкодоступные секреты,
И глупо их мозгами понимать.



Что Солнце – масса плюс температура.
Что бабочка три стадии прошла.
Природа – далеко от нас не дура.
Когда-то было даже два крыла.
***715.
Где-то в дебрях комнатушки
Тихо плачет Домовой.
Светлый волос на подушке.
К сожалению, не твой.
***716.
Все люди тащат крест, покуда живы.
На всех страстных недель хватить должно.
И мысли все давно изречены, поскольку лживы.
И счастье страхом лишь одним осложнено.
Я лепту внес скупым воображеньем.
В том смысле, что мог краски посветлей
Для фильма взять. Но камеры слеженья
На жизни крест поставили моей.
***717.
На потолке сидят обнаглевшие комары.
С воодушевлением ждут этой ночи.
Плечи упали с самой высокой горы.
Поэтому тело стало на метр короче.
Да чего там, превратилось в лепешку.
Очень вкусную, тающую во рту.
Это ж надо так было присесть на дорожку
И с первой попытки взять высоту,
Чтобы всю прелесть свободного падения
Ощутить, выделяя  адреналиновый сок.
Теперь, как никогда при деле я.
Найти бы только свой потолок.
***718.
Как-то просто, как будто шнурки,
Кто-то эту  войну развязал.
Для удара другой нет щеки.
Наливаются кровью глаза.
Враг безжалостен. Нужно под стать
Быть ему, даже жизнью рискуя.
Или просто винить перестать
Нужно, выбрав дорогу другую.
***719.
Все давно уже кем-то написано.
Что мне их бесполезная рать?
Мне попалась плохая актриса, но
Можно было и хуже сыграть.
***720.
Спасибо всем, кто вносит лепту
В мою реальность… без стыда.
Благодаря иммунитету,
Я не поправлюсь никогда.



Мой страх – скорее, пессимизм,
Скорей, неверие в людей.
Вот, в чем, я стал безукоризнен.
Вот, в чем я - истинный злодей.
И нет возможности проверить,
Что было б, если бы не страх.
Ведь, нужно холить и лелеять
С опорой главной на словах.
И, если б святости на грамм хоть,
Реальность мог бы обвинять.
Запретный плод – не столько мякоть,
А сколько то, что не понять.
Из раза в раз переступая,
На сделку с совестью идя,
(Привычка самая тупая)
Менял картину мира я.
И мир был волен, что угодно,
О, благо, выбор был велик,
Послать мне тысячи невзгод, но
Он в разум вирусом проник.
И мне по-тихому, без крови,
Сойти с ума не удалось.
Реальность вдруг, без предисловий,
Пошла вразнос и вкривь, и вкось.
Цена желаний исполненья,
Как небоскребы высока.
По уши я в стихотвореньях,
Но крутит пальцем у виска
Любой, вошедший в тень большую
Безумства дара моего.
Как будто все это пишу я
Не для себя лишь самого.
И плен сомнительных реалий
Задуман только для того,
Чтоб я стоял на пьедестале.
Но награжденья торжество
Не в этой жизни состоится.
Не на планете голубой.
И как при этом не смириться
Со всей нерадужной судьбой?
Хотя… весь пройденный отрезок –
Еще не есть  конец  пути.
Вдруг сам себе не буду мерзок,
И оправдания найти
Смогу себе у двери стоя,
Один со смертью на один.
Еще б понять, чего я стою,
Как режиссер своих картин.
***721.
Единственно-возможный способ жить –
Не зная ни усталости, ни страха,
Покой твой днем и ночью сторожить.
Все прочее – вести себя на плаху.

***722.
Двухместная кровать.
И я все время с краю.
И глупо продлевать.
Но все же продлеваю.
***723.
Если Бог не впал в маразм,
Очень жестко мне стеля,
Этот новый сердца спазм –
Подтвержденье бытия.
Если я сильней настолько,
Что ж должно меня убить?
Попрощаться что ли с той, в ком
Я сумел похоронить
Все надежды на счастливый
И заслуженный исход,
Чтобы смех с небес глумливый
Вновь добавил мне забот.
Вдруг, предав любовь, узнаю,
Что себе сам создал Ад,
Не дойдя лишь шаг до Рая.
Если Бог – не маразмат.
***724.
Чтобы не было сбоя в системе,
Иногда загружается Бог,
На прокат взяв пространство и время
И меня здесь оставив в залог.
***725.
Ненавидя наш мир, любя ли,
Я останусь лишь в сердце твоем.
И меня на тебе распяли.
Вот и стражник идет с копьем.
Путь земной должен кончиться в мае.
Исключений не будет из правил.
К небесам я глаза поднимаю.
- Для чего, Бог, меня ты оставил?
***726.
Ни грамма ремесла.
Одно лишь вдохновенье.
Любовь бывает зла.
И я – не исключенье.
***728.
Один – на черное.  Другой – на красное.
А мне б все на уши поставить.
К концу подходит неделя страстная.
Цена ухода из волчьей стаи.
Я вышел к людям и обнаружил –
Похожи внешне, но я – другой.
И в этом мире мне стало хуже.
И очевидно, что я – изгой.
Обратно в лес мне нет возврата.
Как ночь наступит, я слезы лью.
Здесь, к сожалению, такая плата
За то, что предал свою семью.
***732.
Ты мог бы в следующем сезоне
Играть не лигой выше,
А заключить порядочный контракт
С одним из грандов.
Но может тренер, рассердившись,
Тебя на задний двор
Отправить, не для тренировок,
А показать закопанный талант.
***733.
Я навыки спокойно развивал,
В то время, как другие не хотели.
С огнем свою мелодию играл,
Не думая совсем о бренном теле.
Достигнув, наконец-то, мастерства,
Я сам себе – единственный противник.
Сетей нараставляла голова.
Надеюсь, не запутаюсь в пути в них.
***734.
Полжизни до закрытия метро.
Опять Неве – неверная подруга.
И роза абсолютно всех ветров
Наколота на теле Петербурга.
Заплеваны совсем дворы-колодцы.
Испить из них любому суждено.
За что с собой я вынужден бороться,
Пока жизнь измеряется длиной?
Кармически, мы стали побратимы.
Я, если здесь останусь, то в долгу.
И время сводит мост необратимо.
И дом меня на том ждет берегу.
***735.
Старею. Скоро на лысо бритье.
От перемены мест лишения свободы
Ни разница, ни сумма не придет
В гармонию со всей моей природой.
***736.
Нужна ли мне блестящая карьера?
Фамилия Калинин – не Swarovski.
Нужна ли мне талантливая Вера,
Ее штрих кода тонкие полоски?
***737.
Девятым цветом радуги
Я мир нарисовал.
Вернуть давно пора долги,
Продав не весь товар,
А только то, что с помощью
Я слов сумел донесть,
Пока не сделан овощем,
Неся благую весть.




***739.
Это просто с места трагедии
Безнадежно кривой репортаж.
Мне попались плохие соседи и
Почему-то не первый этаж.
Как назло выход заперт на крышу, но
Это их не тревожит умы.
И мольба не бывает услышана
Из такой добровольной тюрьмы.
***741.
Не сосчитать пустых ночей мне.
Еще чуть-чуть, и я б остыл.
Но не дошло до отреченья,
И главным призом стала ты.
Под стать любви и испытанье.
На грани был, но не забыл.
Любовь, и наша высота в ней
Взята совсем не без борьбы.
Дороги нет без искушений.
Да и охотники к тому ж
Меня мечтали на мишени
Увидеть в списке мертвых душ.
Сирены пели. Только чудом
Я образ твой сюда донес,
При том, что фору палачу дам
И океану в плане слез.
Вполне заслуженно дала мне
Любовь всю силу правоты.
Пришла пора. Собрал я камни,
И главным призом стала ты.   
***742.
Они не сходят на конечной
И прозревают на цепи.
И не орет им каждый встречный
- Дорогу быстро уступи!
Они пороками людскими
Мост на тот берег возвели.
И был потерян вместе с ними
Шанс на спасение Земли.
***743.
Не важно, что ты совершил.
Лишь чувств, в связи с содеянным, игра
Значение имеет для души.
И нет святых, хотя б на миллиграмм.
***744.
День делается ночью за каких-то пятнадцать минут.
И девятиэтажный дом вырастает на месте пустыря.
Попробуй не спать – и родные тебя не поймут,
Хотя все остальное они понимают без словаря.
Даже, если ты однажды найдешь под кроватью перо,
Одни тебе не поверят, другие предскажут судьбу.
Ни в газетах, ни по телевизору не расскажут про
То, что написано на твоем просветленном лбу.
Еще хорошо, если место тебе – не на овощебазе,
Если не будешь искать смысл в любом рисунке на стене,
В любой услышанной от кого-либо фразе,
Предпочитая всем играм мира – игру теней.
***746.
Наступаю на старые грабли.
Из бумаги, при помощи слов,
Создаю одинокий кораблик,
Отдавая на волю ветров.
Направленье и сила изменчивы.
Шанс велик, что он будет на дне.
Мысль была иногда даже сжечь его
И судьбу не доверить волне.
***747.
Упрямый бес сомненья.
Скелет не спрятать в шкаф.
Источник вдохновенья –
Любовь исподтишка.
***748.
«Мелодия слез» стоит всех моих строчек.
Именно так моя душа и звучит.
Не знаю, как Бетховен проводил свои ночи,
Но что-то похожее было и в той ночи,
Когда он выплакал эту музыку на нотный стан.
Почему я чувствую что-то родное в этом человеке?
Отгадка, как всегда, до боли проста.
Он тоже был проводником. Только в другом веке.
***749.
“Без тебя” – невыносимо.
В двух словах вся горечь жизни.
Странно, но берутся силы.
Может, дело в героизме…
“Без тебя” – как ножик в спину.
Смысл теперь бояться бед?
Как вторую половину
Ампутировать себе?
“Без тебя”. Снесло цунами
Все, что бросить не решусь.
Только лишь двумя словами
В пораженьи распишусь.