Ода зрелости

1
За жизнь, воплотившуюся во плоти,
За  разум  среди одичанья
Забвением, прочным как лед, заплатил
И двадцатилетним молчаньем.

От стирки слинял государственный стяг,   
Слиняли доктрины, как грезы.          
Утратили силу заклятья присяг,    
С  фуражек  осыпались звезды.    

Месила толпа на брусчатке столиц
Кумач и  орлиные  перья,               
Ломались железные  скрепы границ,      
Кровавили брызги империй.

С командой и с кассой слинял  капитан,   
А нового - по ранжиру –
За рай напророчившие уста      
Поставили пассажиры.      

Когда же  корабль  с распоротым  дном   
Сдал пушки, признав пораженье,
Всем чохом  пилили на металлолом    
Обломки кораблекрушенья.

2
Где  в  мире обрушенном лад и покой?
Казалось : найдется с излишком               
В таежном  селе над холодной рекой,    
С женой и охапкой детишек.

Как бревна для сруба – лишь снята кора-       
Характеры тесаны грубо,
Навскид, жалом плотницкого топора,-   
В краю кержаков-лесорубов.

Университеты - меж пней и стволов, 
Где рулит  трелевочный трактор –
Кумир и прообраз  еловых голов
Берущих все в  жизни с нахрапа.

Здесь  женам к мужьям прививают любовь
Кулак и луженая глотка,
Здесь ценится пролитая кровь 
С бензином вравне  или с водкой:

Вражда чем бессмысленнее, тем злей      
Кулак или обух взъярила -
И хрястнули  брызги кровавых соплей   
С разбитого пьяного рыла
               
Остатки мозгов  задубил  отходняк,      
Ленивая совесть  заспалась.               
Рассудок трепещет, впадает в столбняк,   
Споткнувшись о девственный хаос.       
   
Чем киснуть,  впрягся  за здорово живешь
Почти без участия воли
В сизифову лямку – за харч и за грош -      
Учителя  в нищенской школе.

3
Наверное,  так же в изгнании старел
Овидий в заснеженных Томах:
На варваров  бодрых  с тоскою смотрел         
С порога наемного дома.

На известняковую  косность умов,
Сращенную с  хитростью вместе,               
На страстную грубость народных основ,   
На месть, порожденную  местью.

Оплакавшего золотые лета   
В позоре, в бесчестье,  в бессилье,               
Могла ли заставить его нищета          
Забыть о табличках и стиле?

Как гонят степные стада пастухи,       
С размеренным гнал постоянством         
Послушные творческой воле  стихи   
Сквозь  время и сквозь пространство. 

Латыни родной ради хлеба учил          
Десяток детишек смышленых.
Из мрака во мрак свои годы влачил,
Как море  осеннее волны.

Сумел ли учитель,  терпеньем смирив
Врожденную дикость натуры,
Привить  восприимчивой волчьей  крови       
Живую вакцину  культуры?

Как знать…Но откуда взялась эта власть
Безбрежной  тоски разудалой , 
Что сердце разит, как тосканская страсть, 
В мелодиях ваших,  ромалы?

Пусть время отвеяло жизнь от стиха,
Как веют зерно от половы:
Лишь кости оставил дунайским пескам, 
А небу и вечности – слово.

Меж  глыбами грубого известняка
Щетинятся травы степные,
Звенят в бронзе мертвого языка      
Погибших миров позывные.
4
За жизнь, воплотившуюся во плоти,
За чашу  земной благодати,
Умеренность ноши и твердость пути
С колен Тебя славлю,  Создатель.   

За ласку  жены и здоровье детей, 
За то, что смиренный проситель         
Тобою храним  среди  вражьих  сетей-         
В слезах Тебя славлю, Спаситель.

За жар очага, за укромность гнезда ,
За пульс, за очнувшийся голос,         
За сладость молитвы и тяжесть  труда -
Зову Тебя трепетно, Голубь.