сон в гнездах из пламени

когда солнце находится в знаке рака, змеи скручиваются. аглаека читает по ветру кожей, и все узелки с историями распутываются в его ладонях, раскладываются бумажной гармошкой на теле, прося выслушать их, и он слушает, направив свой затуманенный сонной пленкой взгляд куда-то вдаль. пересмешник садится на выступающий корень, но не может пропеть ни единого звука и отражает тишину, многоусты в цветущем озере почти не шевелятся, шалфей молчит. считывать историю с тишины не так просто, если ты вдруг оказался лицом к лицу к ней и не можешь прижиться к новым пугающим поверхностям, плотно стянувшим пространство, как кожей; но аглаека всегда жил в тишине, всегда знал её выступы, способы разговаривать, теряться в предметах, больших и крошечных, запугивать, давать спокойствие и тревожить, поэтому не боялся, а только читал знаки.
так, например, в нем ничего не вздрагивало при пении соловья, но он знал, что определенная длина звука может указывать на заморозки или долгие дожди; его не волновал трепет ясенца на ветру, но он ценил его свойства, позволяющие выводить стрелы из тела при ранениях; он не преображался с приходом весны, не разливался радостью, когда всё становилось пестрым, сочащимся жизнью, а холодно прищуривался, выходя под полуденное солнце, и желал тогда только вечного мрака, трехметрового одеяла земли, которое укроет его с головой.
*
седые волосы со множеством привязанных ленточек и бусин развеваются в сторону леса, значит борей сегодня властвует в небе, и нужно искать убежище, пробираясь в самую глубину, запутывая следы и принюхиваясь. если в воздухе чувствовался запах постороннего, он растирал базилик между двух камней, что порождало скорпионов; если запах всё ещё шел следом - бросал горстку пыли и камней на пень, освещенный луной. тогда из пыли появлялись крысы и терялись в траве, ища неприятеля.
выходя на прогалину, он долго вглядывается в лес, подмечая расположение птиц на ветках, а затем бесшумно ныряет в мрак, ступая мягко и уверенно. нужная тропа ведет в каменную рощу, но до нее всегда нужно идти разными путями, потому что иначе можно встретить себя прошлого, а две версии сходных или одинаковых существ уничтожают друг друга тем быстрее, чем ближе пытаются подступиться.
*
василистник уже раскинулся цепочкой сиреневых цветков и в полутьме сумерек напоминал гирлянды, которые небрежно скинули на траву и протянули далеко вперед, к самому горизонту, где лес всё ещё не кончался. в самой гуще мягкой зелени лежит аглаека и тянет руки к колючкам тёрна, чтобы погладить их одними кончиками пальцев. прислоняя ладонь к холодным веткам, он позволяет шипам стать его частью. на коже проступают капельки крови, которые он вытирает о подол белесой рубахи. красные разводы закрашивают небо.
в глубине кустарника он замечает движение щегленка. встревоженная птица перемещалась от одной ветки к другой, резко налетая на шипы, но, казалось, не чувствовала от этого боли, а только страх, охватившивший всё её существо и не дававший выбраться.
"потерявшегося - отыскать", - думает аглаека, пытаясь просунуть руку как можно дальше, чтобы схватить щегленка. тот ещё больше пугается от неожиданного препятствия и бьет крыльями о прутья своей тюрьмы.
*
щегленок замер и обмяк в ладонях аглаеки через некоторое время после того, как тот достал птицу из цветущих острий колючек, при этом расцарапав себе лицо, ноги, и тыльную сторону рук, где кожа была бледнее всего. он провел пальцем по перьям, голове и грудке щегленка, уложил неживое тельце на лист василистника, лег рядом, прислонив лицо к земле, чтобы смотреть щеглу прямо в глаза. на рассвете он копал руками землю и втягивал в себя воздух спящего леса. все деревья в каменной роще замолкли, но аглаека не услышал этого.